На вилле - страница 11

Шрифт
Интервал


В ресторане играл маленький оркестр. Музыканты в неаполитанских костюмах играли неаполитанские мелодии.

– Я думаю, нам пора послушать певца, – в какой-то момент решила принцесса. – Он вас просто потрясет. У него действительно изумительный голос, такой итальянский и столько эмоций! Гарольд Эткинсон серьезно думает о том, чтобы готовить из него оперного певца. – Она подозвала метрдотеля: – Попросите того мужчину спеть песню, которую он пел тем вечером, когда я была здесь.

– Очень сожалею, ваше высочество, но сегодня его нет. Он болен.

– Какая жалость! Я так хотела, чтобы мои друзья послушали его. Ради этого пригласила их пообедать здесь.

– Он прислал замену, но этот человек только играет на скрипке. Я скажу ему, чтобы сыграл.

– Если я чего-то и не терплю, так это скрипку, – фыркнула принцесса. – Никогда не пойму, с чего может возникнуть охота слушать, как кто-то скребет волосами с конского хвоста по внутренностям дохлой кошки.

Метрдотель мог свободно говорить на полудюжине европейских языков, но тут ничего не понял. Решил, что своим монологом принцесса одобрила его предложение, и пошел к скрипачу, который поднялся со стула и выступил вперед. Темноволосый, стройный молодой человек с огромными голодными глазами и печальным лицом. Гротескный неаполитанский костюм придавал ему романтический вид, но чувствовалось, что во рту давно не было и маковой росинки. Даже щеки глубоко завалились. Он что-то сыграл.

– Мой бедный Джованни, он же ужасен, – прокомментировала принцесса.

На этот раз метрдотель ее понял.

– Да, играет он не очень хорошо, принцесса. Я сожалею. Не знал. Но певец будет уже завтра.

Оркестр вновь заиграл что-то неаполитанское, и под прикрытием музыки Роули обратился к Мэри:

– Вы сегодня ослепительно красивы.

– Благодарю.

Его глаза блеснули.

– Знаете, что мне в вас, среди прочего, особенно нравится? В отличие от некоторых женщин вы не притворяетесь, будто не знаете этого, если вам говорят, что вы красивы. Для вас фраза эта совершенно естественна, словно вам сказали, что у вас на руке пять пальцев.

– Пока я не вышла замуж, внешность служила мне единственным средством существования. После смерти моего отца нам с матерью пришлось жить только на ее пенсию. И если я стала получать роли, как только окончила Драматическую школу, то лишь благодаря внешности.