Сенька был из неполной семьи. Тётя Оля – его мать, рассказывала ему, что его отец то погибший лётчик-испытатель, то покоритель непознанных ещё планет. Потом он припер её к стенке, и она призналась, что рождён он от командировочного, и только имя его и помнит. Наверное, красивый он был, этот командировочный, если посмотреть на Сеньку. Тётя Оля совсем обычная.
Летом она жила на даче. Поэтому я ожидала, что мне просто не откроют, если, конечно, Сенька каким-то чудом не окажется дома.
Дверь открылась. За ней – Лялька. В Сенькиной растянутой футболке. Полоснула иррациональная ревность – Сенька не был моим, но и отдавать его не хотелось. Он – наш: мой и Димки. Я цеплялась за детское трио, отказываясь понимать, что в рамки взрослого мира оно не укладывается.
– Сеньки нет, – выдала Лялька, нисколько не смущаясь своих голых ног.
– Я пойду…
– Заходи, он скоро придёт.
Мы пили чай. Сенька все не шёл. Я чувствовала себя неловко, да и неприязнь к Ляльке никуда не делась. Я уже не любила её, но все равно не могла не любоваться ею – она была на редкость красива. И я поняла, что готова принять её, если Сенька любит. Было трио, станет квартет. И мы снова будем чувствовать себя полноценно, не оглядываясь, пытаясь отыскать того, кого нет.
У Ляльки зазвонил сотовый. Говорить она ушла в комнату. Вернулась, руками развела.
– Задерживается. А мне идти нужно. Дождешься меня? Вместе пойдём.
Я кивнула. Ушла в ванную, умылась. А потом, по привычке – у Сеньки в квартире я бывала часто – в его комнату.
Лялька преобразилась. Блузка, юбка в складку, носочки белые, белые же тенниски, коса – сама невинность, если забыть, что недавно она была в одной лишь футболке. В руках рюкзак. В одно из его внутренних отделений летят маленькие прозрачные пакетики. Их Лялька пересчитывала, смешно шевеля губами. А потом меня увидела, глаза вскинула. Такие у неё были глаза, что я даже забыла, чем она занимается, подумала, что Сеньке она под стать – ангел. Но в руках наркотики – чем это ещё может быть? Не фасованной же по граммам детской присыпкой.
– Постой, – поймала она меня за руку. – Это не то, что ты думаешь. Точнее да, то… Но я не наркоманка. Я продаю, а чаще просто выступаю посредником. Ни один милиционер ко мне ещё не подошёл… а мне деньги нужны, у меня мама болеет, а кроме неё никого.