Я проглядела всех немногочисленных друзей у своего гроба. Почему-то не обнаружила в их числе Данилки. А вот новообретённый знакомец с исконно русским именем присутствовал. Причем, так явно, что его дыхание касалось моего лица…
Оказалось, он уже минут пять пытается привлечь мое внимание и даже изогнулся невероятным образом, чтобы заглянуть в мой фейс, склоненный к земле во вселенской скорби.
– Чего стоим? – бодро возопила я, оторвавшись от созерцания картины собственных похорон.
– Я спрашивал, куда ты хочешь поехать.
«На деревню к дедушке или к Таньке на дачу», – вертелось у меня на языке, но я благоразумно промолчала, лишь развела руками.
– По-твоему, свой досуг я провожу в барах и казино?
– Тогда садись. – Он открыл передо мной дверцу темно-синего «БМВ».
Я заползала в салон медленно, смакуя удовольствие. Как знать, может быть это самый приятный момент за весь предстоящий вечер? Дело в том, что хорошие машины – моя слабость.
Данька всегда потешается над моей приверженностью к форме. Для него главное – содержание. Он ездит на обшарпанной «девятке» и даст фору любой иномарке, потому что внутри «Жигулей» – сердце, собранное золотыми руками.
Мое эстетическое любование не осталось не замеченным, Иван улыбнулся, довольный, и простил, должно быть, насмешку над своим именем. Он включил «Динамит FM», и под радостное «муси-пуси» Кати Лель мы заскользили по городу. Сначала проскочили нашу Набережную, потом свернули на Московский проспект и зачем-то очутились на Вокзальной площади.
Оказалось, Ванечке захотелось полюбоваться ночным фонтаном. Подсвеченный разноцветными софитами, он, действительно, был неплох.
– Дай мелочь, – сказала я, наблюдая, как кавалер радостно щурится на мерцающую нам в лицо водную пыль.
Я забыла, что мужик он был из другой категории; из другого, то есть, социального слоя. Моя просьба его озадачила настолько, что он воткнул мне в руку свой портмоне, изрядно толстенький от купюр «зелененького» достоинства. Я запустила в фонтан весь кошелек, с некоторой опаской ожидая завершения эпизода.
Ваня проследил за движением моей руки и сказал задумчиво:
– У меня там права остались.
«Сейчас ухватит меня за шкирку и сунет под воду…» – меланхолично предположила я, даруя парню самую честную свою улыбку.
Глаза его загорелись ответным огнем, и я почувствовала, что в отношении меня сейчас было принято какое-то решение. До этого момента, что бы Иван ни говорил, что бы ни делал, все время задумывался, как будто прикидывал степень моего восприятия своего поведения.