Ни вздоха, ни скрипа не слышал Акулов. Словно в дом никто не входил. Едва дыша, почти на ощупь он прокрался к двери в горницу. Она оказалась не заперта. Он медленно открыл её, пытаясь прислушаться к звукам внутри комнаты, но услышал только шум крови в ушах и завывания ветра в холодной печной трубе. Оперативник шагнул в густую, словно в старом зловещем склепе, темноту.
Оглушительно громко чиркнула спичка. Вспышка на мгновение ослепила капитана, и он, подчиняясь дремавшим рефлексам, бросился в угол и выставил перед собой клинок. Зажглась и разгорелась тонкая лучина, прогнав остатки ночного мрака. На скамейке возле стены сидела слепая старуха, и её белые, как кладбищенский туман, глаза смотрели прямо на него.
– Ну что, опричник, нашёл ведьму? – Проскрипела она, словно провела наждачкой по стеклу.
Дети, оба лет тринадцати, сидели рядом и обнимали старуху. В детских глазах плескался первобытный страх, обращённый к Акулову, но не к твари, заманившей их сюда.
– Отпусти… – прохрипел капитан, прокашлялся и продолжил нормальным голосом. – Отпусти детей.
– Они не хотят уходить.
Акулов встал, отряхнулся, но клинок не убрал. Мальчик и девочка смотрели на него во все глаза, в то же время пытаясь спрятаться в подмышках у старухи. Как же так ведьма запудрила им мозги, что они видели угрозу в нём, а не в ней? От злости клинок в руке мелко трясло.
– С детоубийцами у меня разговор короткий. Или отпусти их, или… ты и слова сказать не успеешь.
Бабка что-то прошептала детям и подтолкнула в спины.
– Ну, идите-идите. Дядя вас потом заберёт. И дверь прикройте, а то тепло выпускаете.
Две пары глаз взглянули на бабку и исчезли за дверью. Та скрипнула, закрываясь.
– Ну, секи, опричник.
Женщина, сидя, выпрямилась и зажмурила глаза. Акулов занёс клинок для удара и… замер. На морщинистой щеке блеснула, быстро скатываясь, слезинка, но капитан её не увидел, его взгляд приковала маленькая чёрно-белая фотография в самодельной, криво сколоченной рамке на стене.
– Только обещай, убивец, что детей увезёшь отсюда.
Старушечья рука неожиданно сильно схватила его за запястье.
– Обещай! – Исступлённо закричала ведьма и расплакалась.
С фотографии на капитана смотрела счастливая семья; двое, статный мужчина в военной форме и сединой на висках и женщина с лицом, сияющим строгой спокойной красотой, сидели на той самой скамейке, на которой замерла старуха, подле них, опёршись спиной о колени и скрестив ноги, расположилась молодая и необычайно красивая девушка с открытой доброй улыбкой. Она держала двух близнецов, закутанных в пелёнки, девочку повязали бантиком.