– Пап, я понимаю всё. Только почему мне сразу не позвонили, когда Ирма упала? – задала я всё ещё мучающий меня вопрос.
– Думали, что обойдётся всё. Не хотели тебя отрывать от учёбы. Тебе хорошо учиться надо. Мы справлялись сами. Если бы мамка не испугалась операции, может, и сейчас не позвонили бы. Бережём твои чувства и нервы, детка.
– Спасибо, папа, но мои нервы с вами стали просто железными.
– Народ, ну вы идёте? – услышали мы с улицы голос мамы.
3.
– Тётя Леся, пливет! – раскинув тонюсенькие ручонки, Варя бежала ко мне.
– Сколько раз повторять, никаких тёть, я – Леся!
Я присела на корточки и поймала в свои объятия хрупкое тельце Варьки. Она, улыбаясь во весь рот, лбом упёрлась мне в грудь.
– Лада тебе!
– И я тебе очень рада, моя ты хорошая! – Я взяла её на руки. – Ты была уже у мамы?
– Да, мы с папой узе заходили к ней. Какая она класивая, плавда?
– Правда, – потрепав девочку по щёчке, сказала я.
– Ну, здравствуй, Леся, – услышала я за спиной неприятный для меня голос Святослава. – Слышал, что ты приехала, только вот не пойму зачем, вроде всё хорошо.
– Ну, если ты считаешь, что всё хорошо, я спорить не буду, но и разрешения у тебя о приезде я спрашивать тоже не должна.
Мы пошли по коридору. Мама с папой остались разговаривать с оперировавшим врачом, поэтому этой памятной встречи со Святославом лицезреть не могли.
– Как случилось так, что Ирма слетела со ступенек? Ты где был в этот момент?
– Ты это, давай, Варю с рук спусти, – он, не смотря на наши с Варькой возражения, всё же помог девочке спуститься на пол. Теперь Варя шла рядом со мной за руку и уверенно вела меня к палате, где сейчас лежала её мать.
– Ты не ответил, – настаивала я.
– Если бы ты приезжала домой чаще, и это знала бы, – ускользнул от ответа муж моей сестры.
– Я учусь, ты знаешь! – и посмотрела на него, совершенно не скрывая своего к нему отношения.
– Можно подумать?! – ухмыляясь и глядя на меня в упор, сказал Святослав.
Я резко повернулась к нему. Он был выше меня на пять голов, крупный, я доходила ему до пупа. На довольно крупном красном лице искрились маленькие голубенькие глазки, нос картошкой, сам белобрысый, чересчур чистенький какой-то. Мама всегда говорила, что Святик – красавец. Но ничего подобного я никогда не замечала. Думаю, что этими словами мамочка просто оправдывала выбор Ирмы.