– Уилли, дружище, а это, должно быть, твой сын, верно?
«Уилли».
Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь обращался к отцу подобным образом, даже мама не позволяла себе такого. Вряд ли ему нравилась эта фамильярность, но он терпел, стиснув зубы.
Команданте смотрел на меня не мигая, отчего с каждой секундой становилось всё тревожнее. Он скалился в пугающей улыбке: ослепительно белые острые зубы словно были созданы, чтобы вонзаться в чью-то плоть. Я уже чувствовал: это только начало, мистер Лафар удивит меня ещё неприятнее. И не раз. Все прошлые страхи вмиг отошли на задний план, теперь я молил об одном: лишь бы не остаться с команданте наедине.
Он протянул руку, а я вежливо её пожал. Рукопожатие было грубым и сильным: команданте явно хотел показать, кто тут главный. Он словно уже всё про меня знал и просто выжидал идеального момента, чтобы… Чтобы что? Я и сам не до конца понимал.
– Вы, молодой человек, как я понимаю, тот самый Готье. – Мистер Лафар окинул меня ещё одним оценивающим взглядом – цепким, колючим.
Этот человек ненавидит полукровок и низших, а я помогаю одному из них поступить в Академию Святых и Великих. Я примерно представлял, что обо мне думает команданте, и мысли эти вселяли леденящий ужас. Стало совсем дурно.
– Здравствуйте, – сдавленно проговорил я.
– Чистота крови… – начал команданте, всё ещё крепко сжимая мою ладонь.
Я растерянно посмотрел на него и добавил убитым голосом:
– Чистота помыслов.
– Наш человек! – Он ободряюще хлопнул меня по плечу, да так сильно, что это без сомнений было намеренно. – Чистокровные всегда должны помнить, где они.
– И где они? – спросил я, прочистив горло.
– На вершине мира, конечно же. – И он подмигнул мне.
Команданте было слишком много: в действиях, в мимике, в жестах и взглядах. Я чувствовал, что он захватывает всё внимание в доме, забирает контроль над вечером, словно это не он заявился к нам, а мы – его долгожданные гости. Я натянуто улыбнулся и убрал руки за спину, сдержав порыв вытереть их о пиджак. Ещё более страстно хотелось добежать до уборной и отмыть ладони с мылом.
– А это, – мистер Лафар повернулся, ловко вывел кого-то из-за своей спины и подтолкнул ко мне юношу, скромно потупившего взгляд, – мой сын, Эллиот.
У него были длинные прямые волосы до лопаток, аккуратно убранные в хвост, – у Гедеона куда короче. Одет он был в чёрный китель, как и отец, но без фуражки и символа беркута на груди.