– Жаль, конечно, фраера, не по делу замочили.
– Знаешь, кто его зарезал?
– А кто угодно! – произнес он с некоторым вызовом. – Где-то он сам виноват, разве мама с папой его не учили, что деньгами нельзя светить перед незнакомыми людьми? Вот и поплатился. – Ухватив папиросу холеными пальцами, он сделал еще одну глубокую затяжку, и огненный ободок заискрился, засверкал, с аппетитом поедая темно-желтый табак. В глазах – глубокая мысль. Напряжение. Максимов почувствовал, что именно в эту секунду он задумался о том, а стоит ли рассказывать дальше, ради чего остановил оперов. Вытащив замусоленную папиросную гильзу изо рта, он щелчком отшвырнул ее далеко в сторону. Решение было принято. – Вот что я тебе скажу… Пока он расплачивался, его какие-то залетные срисовали. Когда этот сазан[6] с базара потопал, они за ним пошли. Если его кто-то и пришил, так только они.
– Кто они такие, как выглядели? – сохраняя спокойствие, спросил Максимов.
– Трое их было. Один был рыжим, плечистым, кабанистым таким… Он как-то сразу от них отличался, а двое пожиже будут. Глянешь на них, так вроде бы и фраера, хотя были одеты как правильные люди. Сразу понятно, что деньжата у них водятся. Таких как-то сразу видно. Но что-то в них присутствовало, что от фраеров отличало. Это трудно объяснить… Тут чуйку нужно иметь. Взгляды уверенные, держатся достойно.
– Значит, ты говоришь, среди них был один рыжий? – стараясь не выказывать волнения, переспросил Иван Максимов, вспомнив последнее слово, сказанное умирающим Колокольцевым.
– Я бы даже сказал, что больше каштановый, чем рыжий.
– Опиши подробнее, как он выглядит.
– Высокий, скуластый, на губах ехидная ухмылка. Силен. Это сразу видно… Вроде бы и молодой на рожу, даже двадцати пяти нет, а смотрит так, что до селезенок пробирает. Сразу видно, что фраерок непростой, без перышка не ходит.
– А другие?
– А что другие? Рыжий у них за главного, все ему в рот смотрели. Подмял он их под себя!
– Ты ведь из блатных? – напрямую спросил Максимов, продолжая буравить говорившего взглядом.
Опытному оперативнику было понятно, что перед ним блатной, причем сильный, с немалым авторитетом в своей среде. Знающий себе цену, способный за себя постоять. И вместе с тем он разительно отличался от всех прежних его «клиентов». Во время разговора они страдают некоторой манерностью, редко наблюдающейся у обычных граждан. Другие могут быть неоправданно суетливыми, третьи – заискивающими, преданно поглядывающими в глаза, что встречается у людей, желающих заполучить какую-то выгоду.