Похвала директора завода была приятна.
– Долго думал об этом… Ночью мне приснилось решение, прямо с рисунком. Я тут же поднялся, чтобы его зарисовать, иначе из памяти исчезнет и уже не вернешь. К столу подскочил, а ни карандаша, ни ручки никак найти не могу! Я тогда коробок взял, все спички на бумагу вытряхнул. Серу на спичках намуслякал и стал чертить ими прямо на ватмане. А когда проснулся, долго не мог понять, что такое нацарапал. Три дня потом разбирался.
Директор весело рассмеялся.
– Хорошо, что разобрался. Иначе мы бы еще долго думали над проблемой. Отдыхай давай! У меня на тебя большие планы. Хочу тебя своим заместителем сделать. Работы у нас, Василий, невпроворот!
* * *
Василий Колокольцев проснулся рано.
Это был первый выходной за последний год. Очень непривычное состояние. Всецело предоставлен самому себе. Ходишь по городу, о чем-то размышляешь, никуда не торопишься, в то время как другие стоят у станков или склонились над чертежами в каком-нибудь проектном бюро. Нет ни одной гениальной идеи, как провести выходной интересно.
Неожиданно возникло чувство дискомфорта: долго ждешь праздника, надеешься на полноценный отдых, а вот когда он наступил, не знаешь, что с ним делать. Первое, что хотел сделать Колокольцев, когда появится выходной, так это как следует выспаться. Завалиться на кровать и проспать часов двенадцать не пробуждаясь. А тут хоть тресни, сон никак не берет! Даже наоборот, появилась какая-то бодрость, и остается только удивляться, откуда бы ей взяться, когда каждый день возвращался с работы измочаленным.
И все-таки одно неотложное дело имелось: следовало купить жене меховую шапку, о которой она давно мечтала. На норковую даже Государственной премии не хватит, а вот из лисицы будет в самый раз. Желательно, конечно, чернобурку, искрящийся мех понаряднее смотрится. А столь знатную вещь можно приобрести только на Тишинском рынке.
Поднявшись, обнаружил, что жена, несмотря на ранний час, уже убежала на работу. Колокольцев позавтракал из того, что было – кусок хлеба с ломтиками вареной колбасы, – запил чаем и отправился на рынок.
* * *
Тишинский рынок – шумный, разношерстный, разноголосый, – плотно втиснувшись между каменными домами, занимал едва ли не всю Тишинскую площадь. Здесь можно было приобрести все, что душа возжелает: одежду, обувь, предметы быта давно ушедшей эпохи, драгоценности, царские ордена, церковную утварь, но главную ценность неизменно представляли продукты, в особенности хлеб и сахар, стоившие значительно дороже, чем по продовольственным карточкам.