Сделав глубокий вдох, я постарался успокоиться.
– Прости, что повысил голос. Но моя позиция неизменна.
– Я же не требую, чтобы ты мгновенно простил Флоренс за все, – снова начала Лира. – Но ты мог бы как минимум подумать о том, чтобы дать ей еще один шанс. Она может нам помочь. Она могла бы переговорить со своей семьей и разрядить обстановку. Тогда по меньшей мере люди будут за нас, и нам не придется сражаться на два фронта! Ты ведь сам только что сказал, как важна представительность. Флоренс представляет людей этого королевства, Бен. Как думаешь, если ты оставишь ее гнить в Тауэре, как это можно будет истолковать?
С моих губ сорвался безрадостный смех.
– Звучит так, будто это я виноват в том, что она туда попала, а не она сама. И сколько бы мы ее ни слушали, сколько бы понимания ни проявляли – это не сделает ее таким человеком, каким она притворялась. А ты наивна, если действительно веришь, будто между Флоренс, которую ты знаешь, и той, что сидит в камере, есть хоть что-то общее.
Лира словно окаменела.
– Моя вера в то, что у человека может быть больше граней, чем добро и зло, не делает меня наивной.
– Да ну? – вырвалось у меня. – Может, ты изменишь свое мнение, когда Флоренс вонзит кинжал тебе в сердце.
– Перестань! – в отчаянии крикнула сестра. – Она моя подруга, Бен!
– Найдешь себе новую!
Лира топнула ногой, и по ее лицу в тот же миг стало видно, что ей стыдно за такой импульсивный жест. Такова уж моя сестра. Переполнена эмоциями. Безрассудна. До сих пор больше девочка, чем женщина. И в этом не было бы ничего плохого, если бы в данный момент от нее не зависело так чертовски много. У Лиры покраснели щеки. В глазах выступили слезы.
– Прекрати обращаться со мной как с ребенком!
– Тогда прекрати вести себя как ребенок! – рявкнул на нее я.
Лира с шипением втянула в себя воздух. Я наблюдал, как она придумывает тысячу ответных реплик и проглатывает каждую из них. Потом сестра развернулась на каблуках и вылетела из кабинета.
Я не бросился за ней, а просто сидел на месте и смотрел ей вслед. Не помню, когда в последний раз чувствовал такую растерянность. Интересно, наши родители знали бы, что делать? Сумели бы образумить Лиру, чтобы с каждым новым словом она не отдалялась от них все сильнее?
Чем дольше я впадал в отчаяние от этих вопросов, тем больше проклинал Флоренс. Она вбила клин между мной и Лирой. И я все отчетливее осознавал, как много она на самом деле уничтожила.