– Для чего?
– Это ты сама должна понять, усвоив все уроки, которые преподносит Судьба. А насчёт людей… Ну что я могу сказать, золотко? О любви, доброте говорят все. А вот делать, чувствовать и уж тем более дарить другим могут единицы из нас. Может, и хорошо, что ты хлебнула и увидела столько плохого. Знаешь теперь, что у зла и нет лица, и одновременно есть – в людях, в каждом из нас. А одноклассники… Люба, они всего лишь глупые дети! Пройдёт время, много времени, и ты будешь вспоминать о школе с лёгкой усмешкой, а не с печалью.
– Я так не думаю!
– А здесь и думать нечего. Оно того не стоит, родная. И люди твоих мыслей, поверь, совсем не стоят. Легко, деточка, не хотеть жить из-за чужой неприязни и злых слов. А ты, Люба, живи не для, а вопреки. Назло. Наперекор. Чтобы не надеялись тебя легко сломать и использовать. Договорились?
Таисия Фёдоровна крепко обняла подростка и заглянула ей своими чёрными пушистыми глазами прямо в душу. Люба, ещё раз всхлипнув, нашла силы улыбнуться старушке в ответ. Пожилая женщина с удовлетворением поняла, что всё сказанное ею достигло цели.
– Всё проходит, крошечка! И это пройдёт, поверь. Я, старая, хорошо знаю. Правда на века. Обещаешь жить вопреки?
– Обещаю! – кивнув, улыбнулась школьница.
Успокоившись вконец, десятиклассница, выйдя поздним вечером из уютного домика Таисии, глубоко вдохнула холодный сырой воздух зимней кубанской погоды. Получив в гостях отдушину, необходимую для успокоения мечущегося сердечка, Поспелова подставила порыву резкого свежего ветра заплаканное лицо и осознала – остро, сильно, до оскомины – как она всех, кто её посмел когда-то обидеть, искренне люто ненавидит.
***
Люба окончательно приняла условия бойкота на Солнечном 27. Готовила, убирала, стирала и мыла лишь только за и для себя. К родительским горам тарелок и грязных вещей она не прикасалась. Всё наготовленное впрок на праздники к последним денькам каникул постепенно съелось.
«Нужно зарабатывать самой, чтобы от родаков не зависеть. Можно забрать документы из школы и поступить в техникум или ПТУ, чтобы мама вконец взбеленилась. Уехать подальше, например, в Краснодар. Но это я смогу сделать только летом. И, опять же, нужны деньги. Где достать столько денег?! Боже, как же страшно-то!»
В субботу впервые в новом году в её комнату зашла Александра Григорьевна и заговорила. Правда, сквозь зубы и без тени улыбки на лице.