– Бывший, – заметила Лида.
– Да, бывший Хранитель, насколько это возможно. Он уже много лет не интересовался общими делами. Кажется, на все, кроме искусства, ему теперь плевать.
Василий задумался:
– Гусев тоже говорил мне про Хранителей.
– Кто такие Хранители? – спросила я.
– Те, кому известно даже больше нас. Хотя они просто люди. Но, пока Лида меня не поправила, скажу, что свое знание и свое бремя они несут заслуженно.
– Глеб Борисович упоминал род Хранителей, – поделился Вася. – А потом сказал такую странную фразу: «Реши насчет своего места в жизни, пока все картины не умерли». В общем-то, мы с ним встречались как раз по поводу грибковой болезни на многих полотнах в музее. Я отучился на реставратора.
– Гусев темнит, – сказала Лида, глядя на Лёню. – Сначала отказывается сотрудничать с Институтом, а сам тем временем ищет себе замену.
– Старый интриган.
– Мне только интересно, почему он? – кивнула девушка.
– Хотелось бы знать. – Василий пожал плечами.
– Выясним, – отрезал Лёня. – Сейчас есть дела поважнее.
– Пропавшие дети? – встрепенулась я.
Если полчаса назад после разговора с Васей я могла сказать, что нахожу закономерности в случаях со мной и с ним, то теперь в голове все перемешалось. Мысли сбились в кучу.
– Мне нужно кое-что вам показать, – сказал Лёня. – Подождите минуту.
Он порывисто развернулся и скрылся в двери. Еще не осознавая, что собираюсь делать, я сорвалась с места и под неодобрительный взгляд Лиды выбежала следом.
В темном коридоре я чуть не влетела Лёне в спину. Он обернулся, замер, занеся руку над колышущимся тканевым пологом. За ним была комната, где светила красная лампа и стояли клетки со зверьками.
– Ты со мной?
Я увидела в полумраке, как недоуменно изогнулась его правая бровь.
– Если можно.
– Ну, вперед.
Я нерешительно просочилась в комнату за лаборантом. При звуке шагов возня и шебуршание в клетках прекратились. Множество пар бусиничных глаз уставились на нас в настороженном внимании. Лёня подхватил клетку размером с небольшой аквариум. Зверек внутри завозился, вытянул сквозь прутья лапу и угрожающе затряс ею в воздухе. Не обращая внимания на его метания, Лёня развернулся к выходу. Я заслонила проход.
– В чем дело? – негромко и очень ровно спросил он.
В свете ламп лицо парня выглядело красновато-румяным, как от загара. Длинные тени очертили скулы, выделив острый подбородок с едва заметным пушком и выразительные линии бровей.