За изучением убранства помещения Алексей умудрился пропустить все нудные расспросы, задаваемые, очевидно, по списку. Наконец принялись за еду. Григорий Макарович, которого явно давно не кормили, как ужаленный схватился за приборы и начал уплетать салат. Иноземцевы кинули на него ничего не выражающие взгляды, и Елена Евгеньевна, заметив это, залилась краской. Она восприняла слишком резкое движение супруга как угрозу идеальному приему. Для нее было крайне важно оставить безупречное впечатление о своем доме, и каждая мелочь казалась ей катастрофой. На ее удачу, Федору Андреевичу было безразлично поведение хозяина. Он сам больше не сказал ни слова. Опустошая тарелку, он слушал восторженные рассказы о Мошногорске. Елена Евгеньевна рассказывала о всех нововведениях, новых постройках, о богатых семьях города и о том, кто из них пробился в шоу-бизнес. Через двадцать минут диалога Алексей понял три вещи: первое – хозяйка дома отлично разбирается во всем, что касается богатства и известности, второе – остановить ее уже не получится, третье – в доме главная она. Еще через несколько минут ее слова стали сливаться в непонятную бессмысленную кучу в голове юноши, и его мысли улетели далеко-далеко, в маленький домик на зеленом холме, точь-в-точь такой же, как картинка на его шкафу.
Он видел, как дверца домика распахнулась, и оттуда выбежала белокурая девочка в полосатом платьице, за ней мальчик помладше, в шортиках и маечке. Он держал в руках воздушного змея. Дети побежали по склону, радостно смеясь, и растянули веревку. Бумажная птица взмыла в воздух, сопровождаясь восторженным детским визгом. На пороге показался Алексей, такой же молодой, как сейчас. Он с улыбкой смотрел на своих дочку и сына. В ладони его была зажата рука девушки. Ее лица было не видно. Алексей никогда не представлял себе ее внешность. Он стоял и смотрел, как малыши бегали под яркими лучами солнца, более красивого, чем в реальности, и отбрасывали четкие темные тени. Ветер развевал их светлые волосы, и лица, озаренные радостью, вдруг поймали золотистый свет уходящего солнца. Позади бегающих детей не было города, там была лишь полоска леса вдали, а до нее – покатый спуск и большая поляна. От дома не вело ни одной дороги, словно он единственный в мире…
– Алексей!