За сестер – Биби-Гайшу и Биби-Асму хоть спокоен, они здесь, в совхозе, всегда могу проведать, помочь, если требуется. Хоть за них-то душа не болит, слава Богу!»
Думы чередой следуют, одна за другой, но главные – «работать, дать больше фронту зерна, мяса, шерсти, сохранить коллектив, не упустить из поля зрения ни одну семью, ни одну…. В моей помощи и поддержке сейчас нуждаются многие. Нужно быть сильным и справедливым, и чутким еще. Чутким к чужой боли. Её, ой как много вокруг…. Помогать надо людям».
Рассказывает моя мама, Жамалетдинова Мария Ахметовна, невестка Халиуллина:
« Как-то пришел Абдулла Халиуллович домой очень расстроенный. Спрашиваю его:
« Дядя Абдулла, что случилось? На вас лица нет. Что-то серьезное?»
« Ты же знаешь Николая, соседа, что с фронта пришел инвалидом, без ноги? Так вот уполномоченный НКВД нашел у него в чулане мешок пшеницы. Грозит посадить в тюрьму на 5-10 лет. Жена больная, трое детей. Сам без ноги. Не знаю, как помочь. А помочь нужно».
Не притронулся к еде, оделся и ушел. Давай мы с Зайтуной переживать – что теперь будет с Таисией, с детками. Только пришел с войны инвалидом, а теперь в тюрьму. Таисия-то сама еле ноги носит, да трое пацанов еще – вот беда-то. И не поможешь ведь, война идет, законы строгие, военные. Сидим, переживаем – что-то будет….
Абдулла вернулся поздно вечером, довольный, взгляд веселый. Садится за стол рассказывает:
« Ну и упертый этот Иван, уполномоченный НКВД, полдня на него потратил, чтобы не сообщал в район и дело не оформлял на Николая, говорю ему:
«Ну, где же справедливость – человек за родину ногу свою потерял, а мы за мешок зерна его в тюрьму посадим. Вот ты сам бы был на фронте и потерял бы там ногу или руку, приехал домой калекой к семье, а тут тебя дорогой уполномоченный НКВД цап, и в тюрьму, ты как, обрадовался бы?». Спрашиваю:
«Это справедливо, по-твоему – жинка больная, трое пацанов, кто их кормить будет? Давай закроем дело, фронтовик все же, кровь за родину проливал».
Уговорил-таки. Не стал звонить в район и дело не стал оформлять. По дороге домой зашел к Николаю и говорю ему:
«Коля, больше так не делай. На первый раз, тебе, как фронтовику, прощение, но повторишь, – я тебе не помощник. Если нужно зерно, мука – приди и попроси, но не воруй – посадят». Он одним дыханием выпалил эту новость, сам повеселел – глаза добрые, улыбка светлая – кормильца сберег для семьи!».