Отец никогда не рассказывал, что произошло в ту заветную ночь, после которой моя жизнь сильно изменилась. Но доподлинно известно, что именно тогда во мне пробудилась Сила. Кажется, это был десятый случай за всю историю существования моего народа, когда магия проснулась в девочке.
Так уж сложилось, что Силой в Северном королевстве обладали только мужчины, с легкостью управляя водной стихией. Одни были способны заморозить океаны, другие только испарить слезы. Женщинам отводилась роль хранительниц домашнего очага или жриц богини Лихар[1]. Правда, жрицей могла стать лишь девочка, которую богиня наделила частицей своего дара. Моя же сила разительно отличалась от жриц или лайров.
Я, как и мама, оказалась носительницей удивительного дара по созданию ледяных големов. Отец, будучи не только архимагом водной стихии, но и отличным менталистом, прекрасно дополнял маму, и вместе они долгие годы служили на благо нашего королевства, охраняя границы с помощью ледяной армии. Я же большую часть времени проводила со старшим братом, подражая ему во всем. Неудивительно, что постепенно я превратилась в маленького сорванца, от которого страдали все домашние учителя. Впрочем, управа на меня была… Наймин.
Брата я не просто любила – боготворила! Старше меня на три года, он всегда был примером для подражания. Причина заключалась не только в его выдающихся способностях в области магии, но и в заботе обо мне. Друг за друга мы стояли горой, деля на двоих все радости и горести.
Когда в одной из стычек с нашими соседями и извечными врагами – магами ветров – погибла мама, именно брат был рядом. Отец тогда запил и ушел в себя. Прислуга разбежалась, испугавшись приступов гнева нетрезвого менталиста, и так вышло, что мы остались совсем одни. Это были тяжелые месяцы, но мы с Наем справились, лишний раз доказав, что вместе сможем противостоять любым невзгодам!
Так что когда Наймину пришло время поступать в военную академию, я быстро собрала вещи и поставила отца перед фактом, что еду с братом. Ох, какой скандал тогда разразился… Впрочем, я умела убеждать, и, когда привела разумные аргументы, папуля дал слабину, чем я и не преминула воспользоваться.
О поступлении я начала задумываться с десяти лет, часто с открытым ртом слушая разговоры Ная и его лучшего друга – Альдарина, чье родовое поместье располагалось в дне пешего пути от нас. Или в часе полета на арлаге – огромной птице, которую одомашнили наши далекие предки.