Противник хрипит, вскидывает руки к изувеченному лицу. Но я действую на рефлексах и, развернув саблю, в противоходе наношу удар по рукам. Хлещет кровь, отлетают в сторону половина кисти правой руки и четыре пальца с левой. Чуть выхожу из-за столба, чтоб оказаться напротив неприятеля, отвожу локоть и делаю укол, в последний момент вывернув кисть руки так, чтоб ладонь смотрела вверх.
Острие сабли, практически не встречая сопротивления, входит в шею, взрезает кадык и гортань, задевает позвоночник и выходит с противоположной стороны. Я тяну саблю на себя, вырывая её из раны, резким движением стряхиваю с лезвия кровь, пока она не присохла. Отступаю на шаг и только после этого позволяю себе взглянуть в лицо преследователя.
Оно больше похоже на месиво из крови, костей, зубов и мозга, и невозможно даже понять, как выглядел этот человек при жизни. Фактически, он уже мёртв, но тело, заряженное на бой, который занял какую-то секунду или две, ещё стоит.
Я убираю саблю в ножны, протягиваю руку, хватаю преследователя за плечо и тяну на себя, чтоб его тело ни в коем случае не вывалилось за пределы укрытия – внимание к своей персоне мне сейчас ни к чему.
И тут в спину мне вонзается нечто тонкое и острое. Кожа вокруг тут же немеет, холод моментально распространяется по телу, сковывая мышцы.
Мне кажется, или я издаю стон, когда понимаю, что пальцы сами собой разжимаются, и я не могу больше удержать от падения тело побеждённого неприятеля. Впрочем, я и себя-то на ногах уже не удерживаю и плавно оседаю рядом с трупом. И мне остаётся лишь одно – сокрушаться угасающим сознанием за ошибку, которую я допустил.
«Орлан, твою за ногу! Какого хрена ты не предположил, что преследователей может быть двое»???
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Голова гудела, мысли заплетались. Но ресурсов мозга хватало, чтоб оценить то незавидное положение, в котором я оказался по собственной глупости.
Я сидел на скрипучем и опасно шатающемся стуле. Руки были надёжно стянуты за спиной и привязаны к спинке, ноги – к ножкам. В горле было сухо, мышцы затекли от долгой неподвижности. Вокруг царила темнота, неподалёку ритмично капала вода, и каждый удар разбивавшейся о твёрдую поверхности капли заставлял мою и без того многострадальную голову взрываться.
Но за перестуком капель был и иной звук, который сначала показался мне каким-то невнятным шумом. Но, когда сознание прояснило, я понял, что это были голоса.