Когда пришла в себя, Турсун бай, совершенно голый, с жирным животом, со страшным храпом спал рядом со мной. Я никогда не видела не только голых мужчин, но и вообще не смотрела на них. С трудом поднявшись, я надела лозим, несмотря на кровь с внутренней стороны моих ног, потом ползком отошла от бая и схватила платье. Но надеть его было невозможно, оно лежало на полу двумя кусками материи. Сев на пол, я обхватила колени и заплакала. Наверное, была очень вымотана, потому что так и уснула, положив голову на колени. Проснулась ранним утром от сильного пинка бая в бок.
– Чего сидишь? Ложись сюда, – приказным тоном сказал он.
Но увидев, что я скованная страхом, боюсь двинуться, размахнувшись, ударил меня по лицу, от чего я и упала на постель, схватившись за щёку. Бай буквально упал на меня и всё повторилось снова. На этот раз, я покорно лежала и не сопротивлялась, понимая, что это бесполезно.
Насытившись, бай ещё долго хрипел, успокаиваясь от того, что проделывал со мной. Потом оделся и вышел из комнаты, оставив меня лежать совершенно нагой и разбитой. Одеваться я не стала, уткнувшись в подушку балыш, я разрыдалась. Через полчаса зашла Бахрихон опа и с сожалением посмотрела на меня. Присев рядом, она погладила меня по голове.
– И чего теперь плакать? Смирись, это уготовано всем нам. А если получится и ты родишь хозяину сына… он тебя золотом осыплет, в шелка оденет. О таком, любая девушка только мечтать может. Не пойму, почему хозяин выбрал тебя. Ладно, ты сегодня отдыхай, я прикажу, чтобы тебе поесть принесли и одежду тоже, – мягко сказала эта всегда такая строгая, неулыбчивая женщина, с сожалением поглядывая на кровь на постели и на моих ногах и на куски нового платья.
– Мне ничего не нужно и есть я тоже не хочу, – рыдая, ответила я.
– Всё, ничего уже не поделать, только подчиниться воле хозяина, – поднимаясь, сказала Бахрихон опа.
Я опять уткнулась в подушку. Стеснения уже не было, моё тело ныло от боли, Бахрихон опа прикрыла меня одеялом и покинула комнату. Минут через пятнадцать, в комнату вошли две молодые женщины, у одной в руках был поднос с лепёшкой, с горячим чаем в чайнике и пиалкой, у другой, перекинутые через плечо платье и лозим, в руках были медная чашка и абдаса (кувшин для умывания).
– Поднимайся. Мехри? Помоги ей. Намочи кусок от платья, пусть оботрёт ноги от крови и наденет чистое платье и лозим, – сказала та, что была постарше.