Она посмотрела на нас, нахмурившись.
– Выглядишь так, словно замышляешь что-то подозрительное. Джона, ты знаешь, что я сделаю кошелек из твоей мошонки, если втянешь мою младшую сестру в неприятности.
Джона фыркнул.
– Раз уж на то пошло, скорее твоя младшая сестренка найдет неприятности на мою задницу.
Лия приподняла здоровую бровь. Правой у нее не было из-за шрама. Она проделала отличную работу, нарисовав ее перед выходом из дома. Вы бы и не заметили.
– Моя сестра – ботаник, – сказала она с достаточной долей злобы. Она любила меня, но я ей не нравилась. – В любом случае, ты слишком для нее стар. Ей всего двадцать два. Тебе сколько? Тридцать?
– Тридцать один. А тебе двадцать семь, – ответил он.
По какой-то причине я подумала о Тейте. Ему, должно быть, за тридцать. Потом я подумала о том, как сильно Лия возненавидела бы мысль о том, что я встречаюсь с кем-то старше тридцати лет.
Не то чтобы я собиралась встречаться с Тейтом.
– А это ты к чему? – нахмурилась Лия. Как будто не связала нашу беседу с тем, что она свободная женщина.
– Разберись с этим сама, Чашечка, – он подмигнул ей, намотал ключи на палец и сбежал вниз по лестнице.
Я повернулась и посмотрела на сестру. За четыре года с тех пор, как я окончила школу, мы усовершенствовали навык притворства, что у нас все в порядке. Но в глубине души она всегда будет держать на меня обиду.
Обиду за то, что я заставила ее занять место родителей, когда ей было всего восемнадцать.
Обиду за то, что прошла сквозь огонь, чтобы спасти меня.
Обиду за то, что я убила маму и папу.
За то, что выглядела далеко не идеально, тогда как могла выбрать любого парня до того, как пламя поглотило ее красоту. До того, как огонь поглотил ее.
Лия порылась в сумке с бахромой, висевшей на плече, в поисках пачки сигарет, и засунула в рот сигарету с ментолом, когда мы вошли в квартиру.
– Ты заметила, что он назвал тебя Чашечкой? – спросила я.
Лия пожала плечами и с важным видом направилась в свою комнату, вернувшись с салфетками для снятия макияжа. Во время осмотра дерматолога ее лицо должно быть совершенно чистым. Каждый день она наносила тонну лечебных кремов, чтобы свести к минимуму повреждения кожи и предотвратить ее распад.
Зажав сигарету губами, она начала снимать засохший макияж.
– Не совсем.
– Интересно, почему он тебя так назвал.