В воздухе стоял приятный аромат пиленой древесины. Мы грузились досками в Финляндии, в порту Хамина. Портальные краны с визгом опускали пакеты в утробу трюмов, а неспешные финские грузчики укладывали их рядами от борта до борта.
В этом запахе чувствовалось что-то до боли знакомое и родное. И неудивительно. Доски были напилены из нашего русского леса. Огромный советский речной флот вывозил из речных портов и портопунктов кругляк в Финляндию и соседнюю Швецию, где его пилили, укладывали в аккуратные пакеты, обертывали бумагой с логотипом и названием экспортера и продавали, но уже по более высокой цене. В Союзе тоже пилили лес и тоже продавали за границу, но, видимо, его было так много, что распилить все лесопилок не хватало. Вот и трудились все эти Волго-Балты, Балтийские и Сормовские, вывозя кругляк в Скандинавию в огромных количествах. А наши же морские лесовозы фрахтовались для дальнейшей его перевозки в Европу и в Средиземноморье. Такая вот коммерция.
Но меня в тот момент волновала коммерция другого рода. Тогда в Финке, где я был впервые, действовало что-то типа сухого закона. Спиртное продавалось только в специализированных магазинах по диким ценам. Финские туристы в Ленинграде отрывались по полной, а рейсы пассажирских паромов из Скандинавии называли «пьяными» рейсами. В общем русская водка там шла очень хорошо, и упустить такую возможность было бы крайне опрометчиво.
Таможенные правила позволяли вывезти один литр крепких напитков, то есть две бутылки. И у каждого члена экипажа эти две бутылки на отход имелись. Но две бутылки – это не бизнес. Стоянка в Выборге у нас вышла короткой, бегать по магазинам за водкой и тайком проносить ее в порт было некогда и опасно. Я договорился на базе Торгмортранса, где мы получали продукты, и мне привезли прямо на борт три ящика водки, то есть шестьдесят бутылок. Сейчас они стояли в каюте Сэконда и их нужно было срочно продать. Не пить же самим.
Финские грузчики в одинаковых утепленных синих комбинезонах и белых касках усердно занимались своим делом и вопросов о водке не задавали. Я подошел к старшему стивидору и деликатно спросил:
– А что, в Финляндии еще продолжают пить русскую водку?