– Я же сказал, не лезть.
– Я не лез, я лишь хотел… – начал я, но замолчал, не имея никаких аргументов, кроме любопытства.
Мужчина покачал головой и сложил фальшивый лист пополам, отпуская его над мусорным ведром.
– Ты должен слушаться, когда я что-то прошу. Мы говорили об этом много раз.
– Я знаю, – стыд начинал сжирать меня изнутри, кончики ушей мгновенно вспыхнули, – прости.
Правда, извинения не всегда означали то, что ошибки будут исправляться. Типичная вежливость, которую люди использовали в своей жизни, даже не обращая внимания на искренность сказанных ими слов. Бейкер положил руку мне на голову и по-отцовски потрепал по волосам. Усмехнулся, наблюдая за тем, как я небрежно поправляю чёлку, возвращая локоны на свои места. Опустился в кресло передо мной. Я бросил на него слегка недовольный взгляд, однако это раздражение быстро ушло.
Внимание приковалось к ещё незапечатанному конверту в его руке.
– Тебе нужно отправиться на Куинси-Стрит. В переулке найдёшь человека. Он будет с голубой банданой на шее.
– Голубой? – я уставился в карие глаза мужчины.
Этот цвет принадлежал не самой лучшей банде, несмотря на то что голова находилась в Калифорнии, корнями она распространилась даже до Чикаго. Отморозки с подростковых лет. В шестнадцать каждый числился в розыске, большинство – за убийство. Забавы ради некоторые из них могли поймать кого-нибудь поздно вечером и измываться над жертвой в своём гараже, чувствуя превосходство. Нередко между членами банды возникали конфликты. Лишь из-за них они не посягали на чужие территории и не нападали на членов других организаций. Недавно от очередных разборок с собственными хвостами их численность резко снизилась. От ста мужчин осталась лишь половина, если слухи не наврали.
– Зачем нам связываться с этими безумцами?
Томас продолжал смотреть мне в глаза.
– В данном случае ты гонец, а не информатор, – только и ответил он, раздражая меня открытым молчанием.
Чтобы не высказаться, пришлось сжать губы и хорошенько прикусить язык. Хотелось выплеснуть пару раздражений в его сторону. Носить конверты и толком не знать содержимое. Разве это безопаснее того, чтобы знать настоящую ценность информации внутри? Что ж, от любопытства кошка сдохла?
Когда я только начинал работать, Томас всё равно пытался защитить меня, поэтому запрещал лезть внутрь конвертов и даже пытаться узнать, что лежит внутри. Меня раздражала эта скрытность, поэтому первый свой конверт я вскрыл через пару поездок, полностью игнорируя его приказы, правила, все требования, которые давались. Почему знать нельзя, он не говорил, зато, когда я это правило нарушил, он откуда-то это узнал (я даже предполагаю