Ей тогда было четырнадцать, даже до Вишневой еще не доросла, так только до ростка с корешками. Личного мнения не было, жизненного опыта тоже, зато вот длинный нос уже имелся.
Зал тогда был пустой, покинутый, брусья и перекладины были выпачканы магнезией, а от матов воняло хлоркой. Есеню ранние занятия привлекали мало, но мать настаивала, давила не только на нее, но и на тренера, что впоследствии и привело к предвзятому отношению. Вот и назначали ей чисто из принципа субботние тренировки часов этак в семь в частном порядке без присутствия посторонних.
С таким положением дел Сеня свыклась быстро, приняла факт, как должное и подчинилась. А позже это попросту вошло в привычку – приходить ни свет, ни заря и фривольно барахтаться на матах в ожидании тренера. Последняя пунктуальностью не отличалась никогда, да и вообще не особо жаловала правила, поэтому, наверное, до статуса золотой медалистки так и не дотянула, променяв карьеру гимнастки на обыкновенного тренера.
Вишневецкая в тот день явилась привычно заблаговременно, чтобы успеть как следует растянуться и просто пострадать ерундой на тренажерах. И как видно очень зря. Смирившись с постоянной тишиной в зале, посторонние звуки уши уловили сразу, как только босые ноги коснулись матов. Есеня плохо верила в то, что ее далеко не пунктуальная тренерша набралась смелости прийти заранее и все подготовить. Но факты опровергал навязчивый шум из-за запертых дверей.
Уже тогда стоило смириться с этим и плюнуть, но воспаленное любопытство огнем проезжалось по сжатым мышцам и руководило телом вопреки вопящему голосу разума. Вспотевшие подошвы ступней непосильно громко отрывались от матов, но упорно шествовали в сторону тренерской. Поглощенная интересом Есеня жадно припала глазами к широкой щели замка.
Шуршание одежды, тихие, томные вздохи, влажные шлепки горячих тел друг о друга. Есеня пораженно вздохнула, отпрянув прочь. Попытки стереть из глаз вставшую картину не увенчались успехом. Казалось, она навсегда отпечаталась на обратной стороне век.
Дане тогда было девятнадцать, ее тренеру без малого за тридцать. Разница в возрасте не останавливала от громких стонов и мерзких хлюпающих хлопков, забивающихся в уши вместе с навязчивыми мольбами распластанной под Мироновым гимнастки. Отдавая должное великолепной растяжке, та лежала почти на идеальном поперечном шпагате, а между ее ног так уютно и с комфортом располагался Даня, с воодушевлением вдалбливаясь в податливое тело тренерши.