Но его, как я надеюсь, вы понимаете, не было.
– Э-э…
Я сразу понял оба затруднения человека за столом. Во-первых, он не знал моего имени. Во-вторых, здесь не было никого, кому меня можно было представить. В момент этого замешательства я взялся за спинку тяжёлого резного стула и решительно отодвинул его.
– Серьёзно?! – раздался птичий крик у меня в правом ухе. Чёрные широкие крылья вороным пером резанули меня по щеке. Я отскочил назад. За спинку стула держалась чёрная птица. Ничего необычного в ней не было, только вот размах крыльев испугал меня.
– Сразу нет! – вырывалось из её клюва. – Пошёл вон!
Последнее относилось явно ко мне, и я не сразу понял, как мне на это реагировать. А вот старик за столом отреагировал так, как будто такие сцены здесь случались десять раз за день:
– Ничего не поделаешь! – сказал он и продолжил аппетитно обгладывать ножку.
– Как ничего не поделаешь?! – взвилась птица под потолок. Шумно работая крыльями, она сделала несколько разворотов в самом верху и приземлилась на стол, между всякоразной посудой. Приземлившись, тут же стала цокать когтями в сторону старика.
– Вон поганая метла! – каркала птица. – Поганой метлой его!
Поразительно, но рядом с камином стояла метла. Уж не знаю, насколько она была поганая, но общипанная, это точно. Создавалось стойкое впечатление, что кого-то когда-то этой самой метлой довольно серьёзно охаживали, поэтому тростинки вылетели из её низа, и сейчас она лысая, но гордая и стоит здесь.
– Нельзя! – спокойно возразил старик, куда-то резко бросил кость и стал вытирать пальцы тканной салфеткой, которая до этого, видимо, была у него на коленях.
– Как?! Почему?!
От этого вороньего крика во все стороны поплыли круги дрожи. Тени шкафов и сервантов задрожали, но устояли. Душа моя ушла в пятки, а сам я готов был провалиться сквозь пол. Но меня спас старик: на том краю стола он сидел и увлечённо вытирал пальцы салфеткой. На разъярённую птицу не смотрел. Круги, заставившие дрожать всё вокруг, не произвели на него никакого впечатления. И птица это тоже заметила. Она подбежала очень близко, стала размахивать крыльями, а ещё я стал опасаться, что в гневе она может клювом нанести старику довольно серьёзные повреждения. Сам старик, как я понял, этого нисколечки не опасался. Вытерев пальцы, прищёлкнув языком, он упрямо повторил: