Но дождю это даже нравилось. Он нашёл себе зрителя, поневоле запертого на этом чердаке. Сейчас он с радостью сыграет все мелодии, которые он когда-либо придумал за эти несколько миллионов лет. И будет это продолжаться всю ночь, до самого рассвета. Затем он придёт завтра, и послезавтра, и через день, и через два… Он будет ходить сюда каждую ночь и отбивать все новый и новый ритм, пока его слушатель не выучит всю его музыку, которой он так дорожит…
– Женя! – хрупкий и до жути хриплый голос послышался откуда-то внизу, – что ты там елозишь-то? Спать ложись, середина ночи!
Старческий бабкин голос звучал ещё более раздражительно, чем нескончаемый стук о стекло. Парень, свернувшись в одеяло, ненадолго замер и пробубнил что-то себе под нос, пряча голову под перьевой подушкой. До невозможного тесная кровать не позволяла сделать лишнего движения, чтобы улечься поудобнее.
Непогода продолжалась долго. Холодный ветер с холодным ливнем рассекали воздух до самого рассвета. И даже рано утром, когда красное солнце пыталось пробиться сквозь серые тучи на горизонте, с небес все ещё падали капли. В мрачную комнату через окно запрыгнул маленький солнечный зайчик, будто вестник нового дня. Он прыгал по жёлтым полоскам на обоях, пробежал по деревянному потолку и все больше стремился запрыгнуть на тёмно-синее одеяло на кровати, под которым прятался спящий Женя.
Во дворе уже проснулись птицы. Но это далеко не те птицы, которых мы ждём с приходом весны. Это не соловьи, которые каждое летнее утро будят своими нежными соловьиными голосками, запевая серенады под окном. Это не хохлатые кукушки, обещающие долгую и прекрасную жизнь, и не ласточки, грациозно парящие высоко в небе. Это стаи чёрных ворон с огромными тёмными крыльями, которые то и дело что каркают и кричат. Это толстые сороки, которые кружат в поисках своей добычи, и неважно, кто ею станет, какая-нибудь пища или же безделушка. Или же одинокие воробьи, маленькие и ничтожные, трупы которых уже усеяли все улицы деревни.
Где-то за окном, в одном из соседних дворов, послышался грохот. Видимо, хозяева разбирали погром, образовавшийся после вчерашнего буйства стихии. На этот грохот мигом ответили все бродячие собаки. их стая, как по команде, взвыла и зарычала. Голосов было много, они были такие разные, и все смешались в один большой хор, исполняющий какофонию.