И Марфа зажгла лампадку перед иконой. Хоть заставляла она себя ежедневно молитву творить по утрам да вечерам, но не было благодати в душе от молитв тех. Вот разве что за батюшку. А так скорее машинально крестила лоб да шептала: «Отче наш…».
Зябко кутаясь в цветастый платок – подарок деда Ивана, Марфа обошла дом. Хоть и не большие хоромы, да светлые, уютные. Прибралась, растопила печку. Налила себе чаю, села к окну, а мысли снова унесли её в родной город, в родной дом…
И вспомнила, как после той встречи с чудной женщиной, стала она совсем другой. И чувствовала себя как-то странно. Будто всё она знает наперёд. Слышит мысли людей, видит их недуги. А началось всё с кухарки. Дородная молодая женщина служила у них на кухне. Готовила вкусно, весёлая да ласковая, а главное – аккуратная была. Вот уже второй год она приходила к ним каждый день и стряпала на кухне, сама и за продуктами ходила. Впервые был так доволен прислугой Илья Петрович.
– Не ворует и готовит сносно, – поговаривал он, но по всему было видно, что он очень доволен.
Так вот, однажды Нина зашла на кухню за чем-то, уже и не помнит. Посмотрела она на Таю, их кухарку, которая что-то помешивала в большой кастрюле на печке, и вдруг видит, что у той в животе ребёночек. Маленький такой, калачиком свернулся. А живота вроде ещё и нет. Подошла она к ней и говорит:
– Ребёночек у тебя будет. Ты уж береги себя.
Та за живот руками схватилась, неужто видно, срок-то ещё не велик.
– Да не видно ещё. И не бойся, отец тебе из-за этого в месте не откажет, будешь у нас работать, пока сможешь, до самых родин, – и ушла.
Долго не могла прийти в себя Тая.
А потом и пошло. Идёт по улице – шумно от мыслей людских. А порой и смешно. Вон та девица ступает важно, а в голове: «спину держи, голову выше» – видать маменькины уроки повторяет.
А вон ямщик на козлах горюет:
–Эх, неудачный день сегодня. И клиентов нету, и денег нет. Ни выпить, ни жене лекарства купить. Может на другую улицу переехать?
– А вы к вокзалу езжайте, там сейчас поезд подходит. Вот и будет работа, – сказала Нина.
У возницы глаза на лоб полезли. «Свят, свят!» – начал крестится он, ошалело глядя на красивую барышню.
– И то, что это я в дела чужие лезу, людей пугаю! – и Нина пошла дальше.
Она уже начинала привыкать к своему новому дару. И он ей нравился. Жить стало как-то веселей и интересней. Кажется, что знает она всё и обо всём. И это её ни капельки не удивляет.