– Даша на меня обиделась. Она мне нравилась. Неважно.
– Что будет если после забора костного мозга у тебя ухудшиться здоровье? А если Паше наоборот станет хуже? Тамара Федоровна тебя возненавидит вместо благодарности. Прибегнем к анонимности. Все эти медицинские процессы очень противоречивы и сложны. Уколы, боли, лекарства. Придется забыть о тайском боксе. Даша сбежит. Агитаторы – болтуны, которые сами ничего не делают, всегда сбегают. А ты, не приведи господь, станешь инвалидом. Сынок?! Ты меня понимаешь? Твоя болезнь поменяет не только твою жизнь, но мою и мамину. Я ни представлять, ни думать об этом не хочу! Мама хочет, чтобы ты подумал и отказался от сдачи анализа сам. Мужчина несет за семью ответственность. За свою жену и своих детей. Ты родился здоровым. Мы тебя очень любим и хотим, чтобы так и оставалось. Для этого что-то от себя отщеплять не рекомендуется. Все имеет последствия. Когда ты подрастешь, ты меня поймешь. Своим детям ты тоже скажешь нет. Чтобы сберечь твое здоровье, мамино и моё заодно, я запрещаю реализовывать твою безумную идею. Кровь сдай, конечно, для успокоения. Результат в девяносто девяти и девяти десятых случаев будет отрицательным. Пожалуйста, услышь меня, – Поддерживать общение с отцом сын упрямо не желал. Положение спасла Маша, пообещавшая обговорить после ужина с мальчиком подачу заявки донора в рекрутинговый центр Федерального регистра доноров костного мозга. Как правило донорами становились совершеннолетние люди, но для маленьких пациентов, как маленький Паша Чижиков, допускались доноры младшего возраста при наличии родственной связи, доброй воли самого донора и его родителей. Никаких серьезных вмешательств в организм. Никаких серьезных вмешательств в организм. Анализ на определение HLA-фенотипа делался полгода. Сдачу крови Мария Александровна назначила на окончание полярной ночи, чтобы Максим все прояснил о себе до дня рождения в апреле. Делался анализ месяцев пять-шесть. Но она подчеркнула Максиму, что его идея ей не нравилась. Она шла у него на поводу. Он сдавал анализ для успокоения. К тому же анализ сдавался в Мурманске в единственном месте в рабочее время с восьми до двенадцати часов дня.
Максим добился сдачи крови в январе. О причинах сына Кирилл Андреевич не задумывался: он и его жена сказали решительное нет на выдумку неразумного чада. Раз сын хотел убедиться в том, что он не подходил Чижикову Павлу на собственном опыте, пожалуйста. От чистых шприцов из свежей вскрытой упаковки никто не умирал! А от неудачных операций пачками! Того хуже: заболевали и приобретали осложнения! Жена описала ему после работы, что при сдаче анализа с нее взяли подпись – в программе проставлялась галочка и все им улыбались и хвалили. Медсестричка в голубом халате, бравшая у сына анализ, причислила Максима к «храбрейшим львам». Ясное дело: подобных идиотов во множестве не находилось!