– Нет. Мне это совсем не нужно. Я просто не понимаю, зачем он сделал мне больно, зачем все это рассказал.
– Ему трудно было жить с тяжестью на душе. Он, наверное, хороший человек. Или слабый человек.
Она покачала головой.
– Он не слабый. Он просто любит себя.
– И вы его любите.
– И я его люблю.
Может быть, мне тоже сходить к психологу? К другому, не к тому, кто живет в моем зеркале. И сказать: «Что мне делать? Я его люблю. И он меня любит. И мы не можем быть вместе. Он не хочет расстаться с женой, которая всегда рядом, много лет, так близко, что этой близости не ощущаешь. Ощутишь, только если вдруг однажды это место станет пустым. И не хочет до конца расстаться со мной. А я не хочу за него бороться, не считаю себя вправе. И не могу никак начать жить без него. Так, чтобы не тосковать, не ждать, не вспоминать, чтобы не чувствовать себя одинокой. Я ведь одинока не потому, что одна. А потому что рядом нет его». Что бы мне сказал хороший психолог? Что жизнь коротка, что в ней есть закаты и рассветы, долгие летние сумерки и брызжущий солнцем март, теплая осень, далекие моря – и это всё не навсегда. Люди приходят и уходят, а ты остаешься один, всё равно. И счастье или несчастье зависит только от твоих ощущений. Тяжело идущая, хромающая пожилая женщина останавливается и с улыбкой слушает заливающегося где-то в ветвях дрозда. А мимо идут молодые, здоровые, глупые родители очаровательного трехлетнего малыша и ругаются так, что в испуге замолкает и дрозд, и все остальные птицы. У кого из них больше счастья? Спросил бы меня психолог. А я бы сказала – у его жены. Ведь она каждый день просыпается и засыпает рядом с ним, она может подойти, обнять его на глазах у всех, может планировать с ним будущее и растить детей. Может – по возрасту – даже родить еще.
Женщина осторожно провела рукой по краю стола. Рука тонкая, ногти недлинные, с аккуратным, явно домашним маникюром, эти руки много готовят, моют, может быть, шьют или вяжут.
– Не могу. Не знаю, как мне быть. Каждый день – му́́ка…
Я постаралась больше не думать о себе – как будто меня нет, как будто я механизм, без прошлого и будущего, без чувств и эмоций. Никому мои чувства особенно не нужны. Нужен разум, а он страдает, когда мною обуревают чувства – пасует перед ними.
Она говорила и говорила, останавливалась и снова продолжала без моих вопросов. Удивительно, как любовь у некоторых женщин наполняет всю их жизнь. Вот как было у меня, особенно те четыре с половиной года, когда мы были с ним вместе. Я думала, что у меня так, потому что нет детей. У нее – двое. Но она живет отношениями со своим мужем. Может быть, они на самом деле – одно целое? Почему тогда она не может его понять, простить? А разве можно простить свою руку, которая стала болеть в локте и мешает готовить, писать, водить машину? Или ногу, которая не хочет ходить, устаёт, ноет? Или спину, начинающую болеть в самое неподходящее время, отвлекающую внимание, заставляющую думать о себе? А другой человек, как бы он ни был близок, все-таки не твоя рука или нога.