– Ну ведь прикольно, – по-детски наивно обрадовалась Джей.
Белобрысая недообезьянка тут же превратилась в балерину в белоснежной пачке и ярких красных стрингах, резанувших сексуальным клочком материи по глазам и сознанию молодого, гормонально нестабилизированного обезьяна. У бедного, как по мановению ока, дёрнулся тонкий отросток между ног, намереваясь, видимо, тоже поглазеть на высокое искусство балета.
«Во! – поддержал он её весёлость, стараясь ладошками скрыть оживший торчок. – Вот так и пойдёшь со мной в стадо приживаться».
– Да пожалуйста, – неожиданно легко согласилась балерина с красной чёлкой и такого же цвета клиторопрекрывашкой, продолжая медленно кружиться на пуантах, не касаясь земли. – Всё равно, кроме тебя, меня никто не сможет увидеть и услышать. Я твоё персональное наказание, милый.
Тут Джей звонко рассмеялась своим ангельским смехом, от которого у Димы мурашки по всему телу побежали, поднимая все до одного волоска дыбом. Ножки задрыгались, а щуплый отросток вновь прикинулся шлангом, вернее, трубочкой для газировки, притом сильно пожёванной и изрядно укороченной.
Это обстоятельство невидимости для других, оказалось неожиданным. И, ещё раз взглянув на распутную представительницу Мельпомены, он нехотя подумал: «Не. Лучше вернись в обезьянку».
– Правильно, – преображаясь в свой первичный образ, похвалила Джей. – Теперь понял, почему?
«Понял, – протяжно подумал он, по-обезьяньи почёсывая подмышку, – не дурак. Мне надо будет других разглядывать, а не тебя».
Глава 3. Локация 1. Мудрость по поводу встречи по одёжке нудистам не писана.
Инструктаж закончился. Джей, окрылённая предвкушением неминуемого провала ученика на практике, повела горемыку в пункт приведения в действие педагогического наказания. Двигалась она в зарослях травяного леса посредством привидения, просачиваясь сквозь травины. А вот следом продирающемуся Диме было не позавидовать.
Проламываясь сквозь заросли, он постоянно накалывал голые ступни, поскальзывался и неистово матерился, даже с плохо ворочающимся языком. При этом успевал отплёвываться от сплошного облака чего-то мелкокрылатого и к тому же нещадно покусывающего его, как ненавистного врага всего живого.
Кроме того, ему постоянно приходилось огрызаться на издевательские высказывания и нравоучения безжалостной наставницы, у которой всю дорогу рот не закрывался.