– Я? Да я… – не успела я выразить своё возмущение, как услышала позади писклявый, противный голос женщины с крашеными белыми волосами, корни которых уже давно отрасли и выдавали её настоящий цвет.
– Кисуля, кто там? Неужели наконец-то пришли артисты? Сколько же можно их ждать? Придётся вычесть деньги за опоздание, – сказала высокая и очень худая женщина. Она была настолько тощей, что её череп, казалось, был обтянут кожей, а глаза пугающе выпирали. Эта женщина напоминала мне Кощеевну, и я подумала, что, возможно, это и есть его выдуманная мамочка, от которой иногда сбегал ко мне её Кисуля.
– Я… прошу прощения, но мы не сильно опоздали. Можно пройти? – произнесла я тихим испуганным голосом.
Эта женщина, словно сама смерть, пугала меня своим взглядом. Я боялась, что она схватит меня своими костлявыми руками и задушит. Лучше не спорить с ней, себе дороже. Я не знала, как отреагирует Кощеевна, если узнает, что я встречалась с её Кисулей, сама того не ведая. Видимо, этот вопрос читался в моих глазах, потому что, когда я взглянула на Алёшу, то увидела мольбу в его глазах – не выдавать его. Мы стояли и переглядывались, словно дети, которые нашкодили и имеют общую тайну.
Я подумала, что разрушать семью перед Новым годом – не лучшая идея. Лучше дождаться окончания праздников и отправить наши фотографии. Эта мысль мне понравилась, и я ехидно улыбнулась. Однако насладиться жестоким планом мести мне не удалось – Дед Мороз Володя толкнул меня под бок и тихо, в шутливой форме, спросил на ухо:
– Ты что-то знаешь об этом виде кошачьих?
Я лишь покачала головой. Не буду же я объяснять, что оказалась в довольно сложной ситуации, из которой пока не вижу выхода. Мы с Дедом Морозом надели бахилы и прошли вперёд. Судя по тому, как нас встретили, здесь не жалуют актёров, считают, что кто платит, тот и заказывает музыку, а мы просто рабы подневольные. Самый любимый вид клиентов в кавычках. Официанты таким хоть в тарелку могут плюнуть, а ты должна стоять и улыбаться.
– Илюша! – прокричала женщина так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Илюша никак не хотел выходить из комнаты, и его мать отправилась за ним. Ну и угораздило же меня попасть в такую ситуацию, у этого Кисули ещё и ребёнок имеется. На душе стало как-то очень поганенько. В коридоре появился упитанный мальчик лет шести. За ним следовала его мать, Кощеевна. Замыкал процессию поникший Кисуля, которого, по всей видимости, отчитали за то, что он не привёл своего сына на праздник к Снегурочке и Деду Морозу.