– Это пауки-кругопряды, или, как в народе говорят, пероногие, – вмешалась она в мои мысли не поворачиваясь.
Я был просто в шоке, c трудом выдохнул:
– А?
– Тоже задумывалась, почему одни плетут так, а другие иначе, все по наитию. У них заложено здесь, – протянула она ладонь к голове, – либо здесь, – приложила к груди. – У них все проще. Они просто выживают. А людишки живут за их счет, за счет других. А собака просто живет на улице… просто живет… живет… выживает… Но как?
– Как ты это творишь? Проникаешь.
– Подумала о тебе, разум отвел в угол к паутине – все просто. Это вы усложнили.
Просидев еще полчаса, она резко повернулась. Я вздрогнул.
– Иди за хворостом, снег будет еще сутки.
– Сама иди.
– Нельзя.
– Бесы уведут?
– Кто страшнее для меня в ночной мгле?
– Дьявол?
– Мы течем в разных с ним параллелях… Я развяжу, – поднялась она и подошла ко мне, схватила за ладони, руки словно прогрелись и путы соскользнули с запястий, присела на корточки, обхватив мягкими ладонями щиколотки и они тут же прогрелись. Она поднялась, сжав веревки в руке, – подумаешь сбежать, кости наружу выведу и выброшу в лесу, на съедение волкам.
– Здесь нет волков.
– Правильно, не верь легендам.
– Пошли со мной. Темноты боюсь.
– Тебе до полуночи время. Задержишься, станет душе больно.
– В тыкву превращусь?
– В протертую кукурузу, – направилась она к огню и опустилась на пень.
– А лыжи какие или коньки, не предложишь? Или сплети лапти.
Она продолжала молчать.
Я вышел из домика, осмотрелся на этот раз. Перед ним стояло сухое дерево. Высокие корявые ветви будто крышей были. Мокрый снег валил. Было вроде и не холодно, откуда быть снегу в мае.
Рассматривая домик, кинул взор на подобие обувницы… На полке были мои кеды, и, наверное, ее странная обувь, похожая на сандалии. Тут же вспомнил про окарину, прощупал карманы и не нашел, в тоннеле потерял…
Нацепив на голые стопы обувь, направился вглубь леса. Ошиваясь полчаса по одинаковым тропам, бесцельно наломал две-три ветки, то тут, то там.
Не отпускала мысль о побеге. Постоянно оглядывался. Ее не было.
Примерно помнил дорогу к трассе. И все-таки, рискнул.
Выбежал окольными путями. Направился вниз по дороге. Ни одной машины. Тишина и подвывание ветра.
Шел минут тридцать, ни души, и она не хватилась, больше часу меня нет.
Вышел к деревне, вряд ли бабушкиной, домики располагались уж слишком далеко друг от друга. Подошел к одному. На козырьке мигала лампочка. Услышал голоса.