Но все же практика нередко являет нам то, что сотрудничество большого числа авторов в области любой интеллектуальной дисциплины над одной работой приводит пусть и не всегда к ошибкам фактологически, но крайне часто – к интегральный и эстетическим.
Так как если искусство является не просто, набором случайных областей того, что я привык называть интеллектуалистика, если имеется какое-то принципиальное отличие живописца и поэта от математика и физика, если поэтическая познание «внутреннего» все же чем-то отличается от технического познания «внешнего» и ежели имеется какие-либо внутренне структурные отличия в развитии искусства, присущие конкретно ему, то или иное хаотичное единство в развитии его истории, доколи существует хоть какая-то связь между тем, что было, и тем, что имеет место быть, то для изложения этого, для изложения этой «историографии способов воплощения
„Я»», то донельзя необходимо, чтобы эти способы и сопутствующие им периоды были к единому коллективно индивидуальному хаосу. одним «учёным» деятелям.
Таракан считает свое произведение своим сыном. Гоголь считал свои произведения своими небесными гостями. Я же на их фоне полагаю, что мои произведения – не мои, это моё Я – бездна, сотворённая с целью дозволить им родиться. Ведь если Пушкин – солнце русской поэзии, а Лермонтов – луна, Гёте – солнце поэзии немецкой, Луна её – Гейне, Шекспир – солнце английской, Луна его – Байрон, Сервантес – солнце испанской, его Лорка, Данте – солнце итальянской, луны его – д’Аннунцио и Пасколи, то мои произведения – мои Квазаровы отцы, мои личные Квазара, которые пришел час отринуть Квазара Кривее Квазимодо.
Ведь то, что вы созерцаете в данный момент, находится в другой онтологической плоскости, как с точки зрения стилистики и жанра, так и с точки зрения системы построения и методики подачи, не говоря уже о идейном содержании, нежели все то, что было ранее. И подобно тому, как знание даже всей существующий и ДАЖЕ всей возможной философии, помимо Хайдеггера, никак не поможет в его понимании, так и знания всех когда либо был рождённых и всех возможных произведений искусств, помимо того, что вы возразите ныне, не только не приблизят, но и, быть может, даже отдалят от категории понимания, если таковая вообще применима к этому маролистрастному безумию.