– Ты не такой уж и жуткий, – произнесла я, пытаясь скрыть растерянность.
В ответ он прижал голову к моей руке, его дыхание стало более спокойным, не таким рваным и шумным.
– Но это не значит, что ты можешь просто так вторгаться в мою жизнь, – добавила я. – Границы, Давид. Ты что-нибудь о них слышал? Личные границы. Ты живешь своей жизнью. Я – своей.
Он открыл глаза и посмотрел на меня с таким выражением, что мне стало не по себе. В его взгляде читалась не только тоска, но и боль, которую я не могла игнорировать.
– Немиров, ты не волк, ты лисичка. На лавочку я тебя не пущу. Ты не будешь спать со мной. Иди в свою спальню.
В противовес своим словам я продолжала гладить жесткую шерсть. Каким-то необъяснимым образом этот процесс успокаивал, дарил такое приятно щекочущее чувство. Так бывает, когда ты возвращаешься домой после долгого путешествия. Переступаешь порог и понимаешь, что все вокруг родное, а ты скучал по всему здесь.
Зверь притих. Прикрыл глаза, нехотя за мной наблюдая или придремав.
– Немиров, иди к себе.
Он отрицательно покачал головой, но так, чтобы я не переставала его касаться.
– Давид…
Очередное аккуратное покачивание головой.
– Завтра я закрою в спальню дверь, – предупредила я, сдавшись. – На ключ.
Осталось не забыть сделать обещанное. В отличие от человеческой половины, звериная вела себя самым примерным образом и вызывала неконтролируемое умиление. Которое само возникало при виде красивых и обаятельных животных. Волк в прямом смысле не шелохнулся, иногда казалось, что он боялся дышать, чтобы не напомнить о себе.
Если забыть о таких мелочах, что в мою постель забрался оборотень, так это не волк – это послушный пушистый пирожочек, который готов на все, лишь бы остаться в одной комнате со мной.
И если я засыпала рядом со зверем, то проснулась в объятиях человека.
– Немиров! – прошептала я, толкая его локтем и совершенно не заботясь о том, куда попаду. – Немиров, тебе пора к себе.
Он застонал. Но не от боли. Он был доволен.
– Еще минуточку, сестренка.
За издевательскими словами последовали крепкие объятия, довольное урчание и поцелуи в шею.
– Мы договаривались! – возмутилась я, игнорируя мурашки, что разбежались по телу.
– Я утром плохо соображаю.
– Я чувствую. Мозги стекли вниз?! – взвизгнула я, уворачиваясь от характерного потыкивания в поясницу. Сомневаюсь, что Немиров за ночь озаботился бельем.