*
…Снова пригрело солнышко. Ушёл, улетел холодок Финского залива. Дед, седая голова, приложился к горлышку, попил пива и подошёл к маяку. Со своей женой, они часто бывали, приходили к маяку. Разговаривали с ним.
И, когда провожали сына на учёбу в другой город, говорили, и маяку и сыну.
…Трудно быть Солнышком, но равняться на Него и маяк, светить людям, думать и стараться, что бы стыдно не было нам и тебе.
Сын уезжал на учёбу, они приходили, разговаривали с маяком:
–Ты, дружок, молодец. Передай сыну, чтоб не баловал, жил по Божески. Мы скучаем за ним, будто и, правда, маяк, передавал это сыну.
Старикам становилось легче, радостно, что поговорили с ним, сыном.
Он звонил. Радовал своими отметками. Шёл последний курс. На красный диплом, выруливал их сынок.
Это общение с маяком, было как отдушина трудной, тяжёлой жизни в этом северном, в таком далёком и холодном краю. Эти беседы – ритуал – молитва и мантра, от всех бед и напастей, себе и детям.
*
…Ох, и трудно же перебирать годы, утверждения, листать страницы, мысли, думы – раздумья…и… вспоминать финал кошачьих страстей.
Снова носится по причалу порта северного Финского, маленькая кара – возит грузы. Бегают радостные, беспородные.
А этот, ни Коля, ездун или ездец, как говорила Лена…
Этот, скорее просто асс – северный труженик – муравей, можно любоваться, как он ювелирно крутит баранку. И на маленькой – премаленькой площадке грузовика, в кузове, разворачивается и делает своё полезное дело. И вот уже помчались, понеслись его собачки, сейчас прыгнут к нему, и, пошёл пир горой. Кажется, и кара смеётся, радуется за эту дружную бригаду – симбиоз – машины, человека и братишек малых, хоть и беспородных.
А кошки, да что кошки, вон они у причала около морской таможни, как говорят сами рыбаки с удочками: все жители города, кошачьего народонаселения – кормятся, на причале. Но каждый знает своё место.
Иерархия. Закон. Порядок.
– Вон, видишь, котяра – поросёнок, тюлень, обжора, ходить не может уже, стервец, кот – живот, пузо.
– Толкает задними лапами – ногами, а передними лапочками, из за живота не видно – выруливает, едет – скользит, как королевский пингвин – живот – санки, или каяк, по земле, аки по воде…
Смешные они, эти коты.
Но каждый знает свою очерёдность, пока этот, хряк – кабан, обжора, племенной – не насытится, никто не двинется с места, так он, смотри, видишь, бросили ему мелочь, сидит и ждёт.