Самый младший испуганно ахнул.
– Говорят, он сегодня на площади, – пискнул мальчишка. – Где-то в толпе.
– И ты его узнал, так мы и поверили, – засмеялась девочка в потрепанном платьице. – Ты ж его в жизни не видел.
Мальчик сердито возразил:
– А вот и узнал. Он одевается во все черное, как Господин Смерть, который приходит за твоей душой, и колеса его кареты все в крови.
Девочка закатила глаза и с силой дернула мальчишку за ухо. Тот взвизгнул, и дети с хихиканьем скрылись в переулке.
Кел усмехнулся. В детстве он считал Короля Старьевщиков кем-то вроде Бога карманников. Позднее он начал понимать, что Король Старьевщиков – это вовсе не миф, а реальный человек, хотя его личность оставалась загадкой. Он руководил крупной контрабандной сетью, владел игорными притонами, находившимися в недрах Садка, и контролировал торговлю от гавани до Великого Пути. Дворец никак не мог от него избавиться. Этот «Король» обладал огромным влиянием, а кроме того, говорил Майеш, создавать вакуум власти в могущественной преступной организации слишком опасно. В конце концов, незаконный порядок лучше законного хаоса.
Джоливет щелкнул пальцами.
– Идем, Келлиан, – позвал он, и четверо пассажиров кареты пересекли пустую улицу и вошли в Конвокат.
Внутри было темно и прохладно, толстые мраморные стены хорошо защищали от жары. Кел очутился рядом с Майешем, а Джоливет догнал Конора и завел с ним какой-то серьезный разговор.
– Это был умный ход, в карете, – признал Кел. – Продемонстрировать ему трех кандидатов, на которых он ни за что на свете не женится, а потом показать ту, которая ему наверняка понравится, и сказать, что брак невозможен.
– Это входит в наши с тобой обязанности, – сказал Майеш. – Знать принца лучше, чем он знает самого себя.
– Только у вас есть другие обязанности, тогда как у меня только одна. Вы также должны хорошо знать короля и королеву.
Майеш сделал некий жест, означавший, по-видимому, нечто вроде неохотного согласия.
– Я всего лишь даю им советы. Так было всегда.
Это было очевидной ложью, но Келу не хотелось спорить. Он предпочитал не вдаваться в обсуждение дел королевской четы, особенно когда речь шла о самом монархе. Конор выступал сегодня с ежегодной Речью Независимости потому, что королева отказалась – она терпеть не могла произносить речи, – а король просто не мог этого сделать.