Мариам улыбнулась. У нее еще оставались ямочки на щеках, хотя она так ужасно похудела, что даже перешитое платье висело на ней мешком.
– Веди.
Лин взяла Мариам за руку. Ей показалось, что она держит пучок веточек. Мысленно проклиная Лафонта, она повела подругу по крутым, вымощенным булыжником улочкам Студенческого квартала, старейшей части города. В центре лабиринта улиц, названных в честь философов и ученых Империи, возвышался величественный купол университета, окруженный колоннадой. Здание Академии, выстроенное из пепельно-серого гранита, словно парило, будто грозовая туча, над двускатными крышами домов с меблированными комнатами и магазинов, в которых толклись студенты и преподаватели.
По будням студенты в выцветшей черной форме сновали по улицам, закинув за спину кожаные сумки с книгами. Были времена, когда Лин размышляла о том, каково это – учиться в Академии, но двери университета были закрыты для ашкаров, и она заставила себя забыть об этих мечтах.
Но Студенческий квартал по-прежнему манил ее. В витринах лавок были разложены товары для студентов: бумага и перья, чернила, измерительные инструменты, дешевые продукты, вино. Лин представлялось, что старинные дома здесь наклоняются друг к другу, шепотом обмениваются секретами. Она воображала себе жизнь в меблированных комнатах, среди других студентов: вот она читает до поздней ночи при свете сальной свечи, за шатающимся столом, покрытым чернильными пятнами. Из узкого окна с частым переплетом открывается вид на Холм Поэтов и Большую библиотеку. Вот она спешит на утреннюю лекцию с фонарем в руке, а рядом с ней идут товарищи, которые, как и она, жаждут знаний…
Она понимала, что в реальной жизни все отнюдь не так романтично, и тем не менее ей нравилось представлять себе атмосферу пыльной библиотеки, занятия в окружении друзей. Она многое узнала в Доме Врачевателей в Солте от суровых и неулыбчивых мужчин-преподавателей, но никто не смог бы назвать тамошнюю обстановку дружеской.
В квартале царила праздничная атмосфера. Окна были распахнуты, студенты сгрудились на балконах, некоторые даже сидели на крышах, оживленно болтая за бутылкой дешевого вина. Между балконами над головами прохожих были натянуты ленты, с которых свисали фонарики цветов Кастеллана – красного и золотого. Яркие вывески лавок раскачивались на легком ветру, и в воздухе плыли запахи бумаги и чернил, пыли и свечного воска.