Собираю силы в кулак, поднимаюсь на подрагивающие ноги и неверным шагом иду к заветной двери. В одной руке – маска, а в другой – буксир. Пальцы дрожат от холода, и вытащить контактные линзы из глаз получается лишь с третьей или четвертой попытки.
Смотрю в видоискатель, замаскированный под кусок бутылочного стекла в бетонной стене, и ожидание кажется бесконечным. Луч лазера несколько раз сканирует сетчатку, система безопасности обрабатывает информацию, и, наконец, дверь медленно отъезжает в сторону.
Дом, милый дом!
На посту сегодня Кот и Мангуст. Я все еще стою на ногах лишь потому, что не желаю позориться перед младшими, для которых я – предмет для подражания и почти былинный герой. Из одежды на мне только промокший парик и носки, и лица десятилеток расплываются в улыбках. Хорошо, что сегодня в страже нет девчонок!
– Привет, Симпа! – произносят пацаны хором и таращатся на меня широко распахнутыми, восторженными глазами.
О проверке паролем дети благополучно забыли, придется сменить милость на гнев. Но это будет завтра. А сегодня я сажусь на пол, облокачиваюсь на бетонную стену и стягиваю с головы опостылевший парик.
– Привет, малявки! – говорю я и устало улыбаюсь в ответ. – Парик и линзы бросьте в утилизатор!
– Может, и носки – тоже? – спрашивает Кот, с трудом сдерживая смех, и присаживается передо мной на корточки.
– Валяйте! – подмигиваю и ерошу вихрастую макушку. – И притащите одежду, желательно – сухую и теплую…
ГЛАВА 2 – Приют: черная метка
Просыпаюсь поздним вечером в собственной постели, в Приюте. Мина лежит рядом, обиженно дует губки и морщит аккуратный чуть вздернутый носик. Она разыгрывает роль ревнивой зазнобы. Подперев голову правой рукой, левой она гладит мою обнаженную грудь. Невесомые касания шаловливых пальчиков распаляют воображение, и я закрываю глаза, снова вспоминая княжну Воронцову.
– Симпа, ты что-то недоговариваешь, – с напором говорит Мина, и я слышу в ее голосе неприкрытую угрозу. – Она тебе даже минет не сделала?! Не верю – у тебя весь вечер простынь палаткой стоит!
– Потому и стоит, что не сделала! – с иронией отвечаю я и поворачиваюсь набок. – Любимая, это всего лишь физиология!
Зеленые глаза Мины темнеют, губы кривятся, а руки угрожающе тянутся к моему паху. Играю на опережение, крепко обнимаю тренированное гуттаперчевое тело, подтягиваю к себе, не обращая внимание на притворное сопротивление, и целую в шею.