– Не обращай внимания. – В голосе не чувствовалась веселость, исчезла легкость, сожаление вздохом заполнило комнату, – Ты же знаешь, какой он. Мало изменился. Если не сказать, что мелочный стал, все считает, во все нос сует. – Марина незнакомым, чужим жестом провела рукой по фартуку, разглаживая-выглаживая. – К девчонкам придирается, жизни не дает. Тесно у нас, может от этого. Да ладно, я уже привыкла, смирилась. Девчонки иногда всплакнут, но тоже уже привыкли. Из ежовой кожи шубы-то не сошьешь. Да и кому мы нужны, кроме него. Ты-то как? Жалко, что развелась. Как мальчиков поднимешь? Времена лихие пошли.
– Ты как бабушки наши говоришь. Почему за собой не следишь?
– Для кого? – махнула она рукой и так глянула, что увиделись и морщинки, и вялость кожи, и безрадостность взгляда, и отколотую щербинку в зубах, что пожалела, зачем спросила.
– Да и денег все стоит, девочки подросли, Аленка взрослая. Ты ничего не ешь, подожди, сейчас плов принесу.
Соне стало неловко, она почувствовала себя неуютно и лишней. Не было в них чего-то того, что в юности легко и просто объединяло их огромной компанией до утра. Смахнув внезапный налет грусти, прошла следом на кухню. Сквозь стеклянную дверь было видно, Марина у открытого окна не сдерживала отчаяния и рвущихся рыданием слез. Соня тихо вернулась к столу, за которым сидел Петька. – Сонь, ты извини меня. Поверь, ничего не имел конкретного, это я в общем выразился, в массе, так сказать. Какие у тебя планы? Надолго к нам? Тьфу ты, черт, живи сколько надо, места всем хватит. Я имею в виду, о, вот и плов несут. Мариш, ты вся красная. Говорю, держи на кухне форточку открытой, помещение маленькое, плита постоянно включенная, давление поднимется. Ну, давайте еще по коньяку, – Петька широко и смущенно улыбнулся. Приобняв жену, лихо, как водку запрокинул коньяк.
Соня утром на такси уехала в институт. Там преподаватели и кто-то из ребят остался на кафедре. Будет легче разобраться, что к чему. И, не ошиблась. Первым увидела зав. кафедры психологии. Проговорили, вспоминали, смеялись, грустили о прошлом. Его сын Ануар, заканчивал школу. А Соня помнит его, бунтарем – оторвой.
Вечером, вернулась к Маришке. Все спали кроме нее. После чая, Соня сказала, – Мариш, завтра я в гостиницу уеду.
– Ты это из-за Петьки, так он сам переживает, что сморозил глупость. Брось. Придумала тоже. Ты как себе представляешь? Мы с Петькой у тебя в городе и живем в гостинице? То-то, иди давай, спать.