– Тогда я в Москву вернусь. Работы много. У меня по нескольким делам суды.
– И свободное время с нами не проведешь?
Неделя же осталась…
– Посмотрим, – нехотя ответил и поднялся. – Иль, пасуй мне! – поднял руку. Лиана тоже сорванец и вписалась в футбол вместе с отцом и братом.
Я встала и переместилась к папе поближе. Он мог сам ходить, но из-за отеков быстро уставал. Надеюсь, в Германии ему помогут, и остаток жизни проведет максимально комфортно и без постоянной боли.
– Ты как? – спросила у него.
– Нормально. На внуков смотрю и легче становится.
– Пап, полетим в Мюнхен? Там врач хороший, обещает помочь.
– Поля, да не помочь мне. Месяцем раньше, месяцем позже, все одно, – и так по-доброму улыбнулся. У меня с отцом всегда были особенные отношения. Он меня исключительно поддерживал, что бы ни сделала, ни учудила. Если мама могла поругать, то он жалел. У него всегда было доброе слово для меня. Теперь моя очередь отплатить ему за все: рождение, воспитание, образование и любовь.
– Не говори так. Мы еще поборемся. Я с тобой буду, – шмыгнула носом и незаметно вытерла набежавшие на глаза слезы.
Уже вечером, уложив своих буйных двойняшек, усталая отправилась в спальню. Маму к отцу отправила: успеет еще с моими бедокурами намучиться. Марат сидел на кровати лицом к окнам и с кем-то шутливо говорил.
– Слушай, да мы в Болгарии застряли. Вряд ли завтра успею в Москву.
Я оперлась о косяк и слушала. Понятно, что у нас тут не гламурная тусовка, но как-то цапнуло такое равнодушие к сложной ситуации в доме.
– Ахаха, – смеялся. – Не соблазняй, Дава.
Понятно, Давид звонил. Видимо, у них там очередной шалман кутежный собирался. Двоюродный брат. Он, с одной стороны, достаточно жестко блюдет каноны религии: жена в платке, мужу не перечит, дом и дети – главное, а он и хороший коньяк себе позволял, когда Аллах не видел, и на женское тело любил смотреть со всеми вытекающими… Марат в этом плане светский. В ином случае я бы за него замуж не вышла, даже по большой любви.
– Я подумаю, ага, давай. Скинь список, я посмотрю, может, полезные люди придут.
Я не знала, что сказал Давид, но Марат так бесшабашно рассмеялся. Он что ему, корову продавал?
– Марат? – позвала и закрыла дверь в комнату. – Ты улетаешь все-таки?
Ну да, пусть расскажет, что у него дела и суды.
Муж резко обернулся, острым прищуром темных глаз смотрел: анализировал, как много я слышала. Я Марату доверяла и даже понимала, что мужчине иногда охота с мужиками посидеть, потрындеть, но сейчас он и мне нужен. Его поддержка необходима.