Как будто у них есть общий секрет.
– С каких это пор твой питомец подружился с этими маленькими засранцами, Сэмюэлом и Ионой? Они же ненавидят Саймона.
Я просто пожимаю плечами, хотя знаю, что он прав. Тем не менее я ненавижу, когда он называет Саймона моим питомцем – прозвище, которое он придумал, когда сразу после его прибытия я взял несчастного ребенка под свое крыло. Долгие годы над ним жестоко издевались родители, и освободился он от них, только когда они умерли от гриппа – участи, которой он чудом избежал. Он был таким беспомощным, таким застенчивым, и я видел, как трудно ему было не бояться других детей, священников, собственной тени. Я подружился с ним, и со временем он стал относиться ко мне как к старшему брату.
Думаю, несмотря на его напускную черствость, Дэвида раздражает, что многие мальчики тянутся ко мне. Но это только потому, что я отношусь к ним с добротой. И чувствую ответственность за них. Можно сказать, во мне живет врожденное стремление защищать слабых. Уверен, если бы Дэвид хоть немного помогал младшим мальчикам, они бы точно так же потянулись к нему.
Из-за этого панциря, в который он спрятался, многие – как священники, так и другие мальчики – не понимают Дэвида. Они не видят в нем той доброты, которую вижу я. У него большое сердце, яркое, словно расцветшая роза, пусть и окруженное для защиты шипами. Кроме того, его безучастный вид часто вводит других в заблуждение. Большинство считает, что он не блещет ни умом, ни проницательностью. По опыту я знаю, что это не так. На самом деле он превосходит меня и в том, и в другом. Но не выставляет это напоказ, предпочитая вести себя как беззаботный тупица, потому что ни лишние обязанности, ни внимание ему не нужны.
Но в такие дни, как сегодня, я рад, что у меня есть такой проницательный друг. Мне приятно думать, что, если дело дойдет до драки, я не останусь в одиночестве.