Ярвен покачал головой и рассмеялся. Но следуя наставлениям Мироса, подставил Козе то, что было не жалко – конюха. Тот с мерзкой кобылой не церемонился, затянул подпругу, как корсет на кокотке, и шлёпнул по оскаленной морде мягкой кожаной перчаткой.
– Забирай, – ещё разок шлёпнул конюх Козу по покатому крупу, выгоняя из стойла.
Кобыла возмущенно заржала, но кусаться не стала: наверняка, решила отыграться на следующем человеке. Ярвен, предчувствуя заготовленную гадость, подавил соблазн попросить впридачу к лошади большущую перчатку конюха. Её размер и правда успокаивал без слов – будто троллю на вырост.
Ярвен, не зевая, перехватил покрепче и повыше поводья и потянул Козу к выходу. Она, разумеется, потянула некроманта обратно. Но безрезультатно. Конюх с праздным любопытством следил за их препирательством, привалившись к толстой перекладине. Точно с таким же видом в конюшню смотрел Чертополох, готовый к дороге.
– Шевелись, несносная ты корова, – прошипел Ярвен, волоча её по гладким доскам конюшни, усеянным золотистыми соломинками, и оставляя на полу чистую полосу. Проще было на руки взять, честное слово.
Лошадь обидчиво взбрыкнула и, наоборот, рванула вперёд, едва не вырывая поводья вместе с рукой, но не на того напала. Реакция у некроманта была отменная. И бурная. Он с силой дёрнул её на себя, и в итоге они встретились практически нос к носу. Одинаково недовольные друг другом. У Ярвена пронеслась крамольная мыслишка просто свернуть ей шею и сделать прекрасное послушное чучело. Тот же Мирос только спасибо скажет: у него от Козы сплошные убытки. Завсегдатаи постоялого двора вообще половину покалеченных в Пустошах списывали на Козу, а не на нежить, и сложно было определить, где врут, а где жалуются. Поэтому после двадцатого покусанного Мирос прекратил проставлять эль бесплатно. Некоторые же предлагали вызвать к лошади демонолога, чтоб бесы обратно в адище уволокли это дьявольское отродье.
Видимо, что-то из размышлений отразилось в его глазах, а может, лошадь наконец почуяла, привкус магии Смерти, которая пропитывала Ярвена как несмываемые духи. Морозный такой холодок с тонкой осенней горечью. Она стриганула ушами и примирительно фыркнула, кивая огромной головой.
Ярвен вздохнул и ласково потёр ладонью её бархатную переносицу.