– Кто его родители? – продолжился допрос.
– Понятия не имею, если честно. Но сомневаюсь, что убийцы, насильники, алкоголики, наркоманы или сектанты…
Отец скептически приподнял бровь, но Лада чувствовала, что он слегка смягчился, видя ее искренность и покорность.
– Кто будет там с тобой, кроме него?
– Ну… еще человек десять моих одноклассников… – Лада пожала плечами.
– И где он живет?
– Я… пока не спрашивала…
– Хорошо, – Семен Михайлович с важным видом поджал губы и небрежно махнул рукой. – Когда узна-аешь, сообщи мне а-адрес, телефон этого твоего одноклассника и телефон его родителей. Когда доберешься, отзвонись. В течение дня тоже сообща-ай о себе ка-аждый ча-ас. Сегодня вечером ты должна-а быть дома в девять.
– Мы только в пять начнем… Может, можно подольше? – робко осведомилась Лада, не веря своему счастью.
Папа сверкнул недовольным взглядом.
– Четырех часов вполне доста-аточно, чтобы поздра-авить друга с днем рождения.
– Но это же пятница… Обычно все допоздна сидят.
– Ничего стра-ашного не будет, если ты уйдешь ра-аньше других.
Лада сделала короткий вдох.
– Хорошо, – сдержанно улыбнулась она и кивнула. – Спасибо! – На этот раз улыбка ее засияла, стирая следы вчерашних слез и обид на лице.
Они доедали свой завтрак в полной тишине, точнее под звуки новостей по телевизору, но теперь Лада уже не чувствовала безысходность. Она обрела надежду и строила планы. Когда папа встал из-за стола и пошел надевать пиджак и галстук, чтобы ехать на работу, она вышла в холл, а затем в прихожую, с любопытством оглядываясь по сторонам. Странно, но в комнатах никого не было. Ну и где же ее телохранитель, интересно знать? Может, прогуливается во дворе? Лада прошла к выходу и открыла дверь на улицу, с высокого крыльца со второго этажа осмотрела дорожки и сад. Под навесом на парковке никаких незнакомых автомобилей не было. Возможно, телохранитель поставил свою машину в гараж… Она вернулась в дом, чтобы надеть куртку, обуться и взять сумку, но в прихожей натолкнулась на отца.
– Пап, а где этот твой телохранитель?
Отец обувался, борясь с ложкой для обуви и тяжело сипя. Затем, весь красный и вспотевший от усилий, выпрямился, оправил костюм и ворот рубашки, впивающийся в складки шеи. Достал платок и отер лоб.
– Пап?.. – позвала она удивленно.
– Мне не понра-авился вчера-ашний кандида-ат, – сухо ответил отец.