– Зачем?
– Я немного разбираюсь в символике снов, может, подскажу, что означает то или иное во сне.
– С-спасибо, но я откажусь. Я не суеверный.
– Как скажешь.
– Я… я лучше пойду, позавтракаю.
– Удачи и приятного аппетита.
Поправив рубашку и помятое жабо, Стюарт накинул белый жилет, вышел в коридор, испугавшись вида мрачного леса, который всю ночь маячил у него перед глазами, и прошёл в полупустой вагон-ресторан.
III
Элла
В ресторане было совсем мало людей. За дальним столиком расположились двое мужчин: пятидесятилетний крупный седой господин и сорокалетний мужик в военной каске; они что-то негромко обсуждали и от мужчины моложе постоянно слышались слова наподобие «ёлы-палы» или «ёкарный бабай»; неподалёку от двери сидела парочка, состоявшая из статной тонкой женщины, похожей на чёрного лебедя, и её, видимо, возлюбленного – мужчины со странными зелёными глазами и персиковыми закрученными в большие кудри волосами. Но первым, на что упал взгляд музыканта, был столик, где в одиночестве сидела Элла Окаолла. Одета она была в чёрно-бордовое платье с узорчатым корсетом и чёрным жабо, гулька оголяла её белую шею.
– Можно подсесть? – спросил у неё Стюарт и душевно обрадовался, получив в ответ неловкий кивок. Сев напротив, он заказал себе яичницу с беконом и эспрессо.
Около четверти часа они просидели в тишине, пока скрипач не взглянул на книгу, лежавшую возле её очаровательно мягкой руки с несколькими серебряными перстнями.
– Что читаете? – поинтересовался он.
– «Любовный лёд» Модеста Винина, – после паузы скромно ответила женщина.
– Впервые слышу эту фамилию.
– Тогда я вам советую ознакомиться с его творчеством, – мгновенно просияла она. – Обещаю, не пожалеете! Он невероятно романтичный и душевный писатель, а таких в наше время не так уж и много, к сожалению. Его читать – одно удовольствие, ибо все истории имеют хороший конец и язык у него изящный, лёгкий, чёткий! Знаете, читать про страдания очень тяжело, потому я не особо люблю такие книги и нашу классику в целом. Страдать я могу и сама, не вижу смысла страдать и при чтении, что я считаю отдыхом, а не тяжкой рутиной… – она запнулась и густо покраснела. – Простите, я слишком разговорилась…
– Нет-нет, продолжайте! Мне нравится вас слушать. Ну, вернее, слушать мне нравится…
Она подняла на него тускло блестящие глаза, отчего черты лица её смягчились, наклонила голову набок, и на бледных губах заиграла ласковая улыбка, ради которой Стюарт был готов перевернуть или покорить весь мир.