Арэйс улыбнулся:
– Хорошая история. Но на миллион вопросов не тянет. Можешь задать ещё пять.
– Скажите, а этот меч…
– Адиль. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
– Да, Адиль… Мне его насовсем подарили? Или я могу пользоваться им только в стенах академии?
– Не только. Теперь Адиль твой, куда бы ты ни отправился, – голос его стал удивительно спокоен, как будто это не он несколько минут назад злился непонятно на что. – Но он твой только на всю твою жизнь. Передарить его кому-то или передать по наследству ты не сможешь. Вернее, можешь попытаться, но ничего хорошего это твоим наследникам не принесёт. Поэтому, когда твой путь закончится, Адиль вернётся обратно в хранилище к Веланду – ждать нового избранного.
– А как он вернётся-то? – я всё ещё не понимал до конца, почему Арэйс с таким уважением говорит о вещи, пусть даже волшебной.
– Адиль и ему подобные возвращаются по-разному. Иногда их привозят потомки, иногда – падальщики, которые ходят по полю битвы и ищут, чем можно поживиться. Бывает, что мечи пропадают на столетия, а потом оказываются у какого-нибудь героя… Или не героя. По-разному бывает.
Но неизменно одно: такие мечи никогда не служат кому попало.
– Я тогда перед каждым боем буду брать с врагов слово, чтобы они, если удастся меня прикончить, обязательно отвезли меч Веланду! – ляпнул я и тут же понял по немигающему взгляду Арэйса и его поджавшимся губам, что шутка ему не понравилась.
Но он ничего не сказал. Молча развернулся и двинулся дальше.
Я поспешил за ним.
– Наставник, а Адиль нужно точить? – спросил я, решив новыми вопросами сгладить дурацкое впечатление от слов о клятвах перед боем.
– И точить, и чистить. За любой вещью нужно ухаживать, – невозмутимо ответил Арэйс. – Иначе всё, что угодно, превратится в хлам.
– А лично у Вас есть свой главный меч?
Наставник снова резко остановился и, медленно повернув голову, посмотрел на меня:
– А сам как думаешь?
– Думаю, есть. И, думаю, он тоже особенный. Ну и как его зовут? Эскалибур?
Тут произошло нечто совершенно для меня неожиданное: вечно суровый Арэйс вдруг фыркнул и… начал хохотать, да так громко и заразительно, что мои губы тоже расплылись в улыбке, хотя я вообще не понимал, что его так рассмешило.
– Эскалибур… Эс-ка… Эс… Ну надо же! – приговаривал он, всё ещё продолжая смеяться.