– Ты такая молоденькая, – сказал он и посмотрел мне пристально в глаза. – Ты такая хрупкая… А убиваешь очень хладнокровно. На ринге ты становишься гребаным гладиатором.
Я опустила глаза. Мне стало как-то неловко. Я представила себя со стороны, когда откусила кусок мяса с шеи того старика. Наверное, это было дикое зрелище. Возможно, у меня были свирепые глаза и бледные зрачки. Возможно, мое лицо тогда было искривлено зловещей гримасой…
– Я говорил тебе насчет привилегий? – он снова посмотрел на меня. Я кивнула.
– Так вот, – продолжил он, – тебе принесут раскладушку, чтобы ты не спала на холодном полу, и одеяло. И еще, раз в неделю тебя будут приводить в ванную комнату помыться. Это все, что я могу для тебя сделать. Я совершил большую ошибку, привезя тебя сюда. Это все, чем я могу хоть как-то загладить свою вину перед тобой.
После ещё одной небольшой паузы он снова произнес:
– Прости, что так вышло. Я правда очень жалею.
С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня переваривать только что услышанное. Неожиданно к горлу подкатил ком жалости к себе. Я начала неистово рыдать, но тихо, чтобы никто не услышал.
После этого разговора прошло ещё несколько боёв. В последнем меня чуть не убили, прокусив шею и сломав пальцы на правой руке. Но я изо всех сил старалась не терять сознание. Меня швыряли как тряпичную куклу по разным углам клетки. Парень был свеж и зол. Очень зол. Его не так долго морили голодом, но избивали, судя по разбитой губе и заплывшему глазу.
В последний момент, когда он уже душил меня, повалив на лопатки, я вспомнила, что человеческие соски должны быть очень чувствительны и изо всех сил стала их крутить. Он закричал от боли и начал отбиваться, освободив тем самым мою шею. В этот момент я резко ударила ему лбом в переносицу, отчего он потерял равновесие и упал на пол, закрыв лицо руками. Не теряя времени, я подбежала к нему и прыгнула на горло, продавив адамово яблоко в пол. Пусть я и небольших размеров, но весь мой вес, упавший на хрупкие хрящи шеи, заставили парня отдать богу душу. Это были самые мучительные две минуты в его жизни. Он захлёбывался собственной кровью без возможности вдохнуть. Если бы я могла освободить его от мучений, то непременно бы это сделала, но, к сожалению, пришлось наблюдать его страдания.