– Мама придумала устроить «Ярмарку ненужных вещей», – Маша быстро выхватила у Кости одно объявление и показала Алёне.
Алёнка быстро пробежала глазами текст:
– Ага, в 16:00. Обедаете вы у нас, обед в 13:00, сейчас 9, у нас куча времени.
– Куда отправимся? – Костя аккуратно складывал объявление в стопку к остальным.
– Сначала дело сделаем. Быстренько наклеим объявления на каждый забор, а потом… – Алёнка сделала паузу и загадочно улыбнулась ребятам.
– Что?
– Что?
– Засада на Агу!
Мама надела свой парадный сарафан, взяла в руки укрытый полотенцем пирог, постряпанный в мультиварке, которую так удачно привёз из города папа, и направилась к самому первому участку – к Орешкиным.
В работе Анна Николаевна занималась организацией выставок. Как известно, деятели искусства – люди эмоциональные и необычные, но мамин спокойный нрав тушил пожары недовольств и всплески эмоций юных художников и дизайнеров. «Уж если я с анаморфозами (техникой создания изображений, полностью увидеть которые можно, только взглянув на них под определённым углом, или с определённого места) справилась и с эксцентричными художниками, то и с Орешкиным проблем не будет», – думала мама, но всё-таки немного волновалась.
Степан Кузьмич Орешкин – сторож садового товарищества «Весна» – был человеком вспыльчивым и осторожным, как уже успела отметить Петровна. Казалось бы, два качества, которые очень сложно совместить. С одной стороны, вспыльчивость не даёт человеку мыслить ясно, лишние эмоции лишают инстинкта самосохранения и о какой осторожности тогда может идти речь?! Но, с другой стороны, часто именно осторожность и вызывала эту вспыльчивость – пока кричишь и ругаешься есть время отступить назад и осмотреться. В Орешкине (дедушке Ореха) эти черты отлично уживались. Как человек ответственный и хозяйственный, Степан Кузьмич любил порядок. Был работящим до тех пор, пока у него дело получалось. Но если ему что-то не удавалось, то весь процесс останавливался на неопределённый срок и редко уже мог дойти до своего логического завершения. Начнет сторож, скажем, крышу красить – сломается лестница. Пока будет заниматься ее починкой, вспомнит, что всё уже не то: и дерево непрочное, и краска плохая, и люди вокруг так себе. Баба Дуся – Евдокия Федоровна – его жена, молча слушает, как муж весь мир ругает почём зря, дождётся, когда тот закончит высказывать возмущение, успокоит, да и через день-два снова попросит Степана Кузьмича крышей заняться. Тот снова возьмётся, да опять что-то случится. Так они и делали дела – медленно, вспыльчиво и осторожно.