Сказка. Посвящается моей дочери – Светлане. Пусть солнце в небе ярко светит, лучами землю золотит, зелёной травкой луч украсит и песней звонкой зазвенит… - страница 2

спокойный оставался. С яра бурная река с рёвом вниз всегда стремилась, изумрудною водой омывала берега. Детвора в реке купалась и, бывало иногда, с яра вниз в речку быструю бросалась; ударялись и смеялись, жизнью вволю наслаждались. Жарким летом у реки парни кругом все сидели. Мирно, тихо говорили, а потом запели песни. Тот напев река схватила и с волнами понесла в мир, доселе неизвестный, и напев был так хорош, что по телу прошла дрожь. На высоком берегу средь ромашек и цветов красна девица лежала, тот напев она услыхала, и хотелось ей узнать, кто красиво так поёт, что по телу прошла дрожь. В реку бросилась она, против течения поплыла, долго плыла по реке, увидала вдалеке – парни водят хоровод, и один из них поёт, а девчата подпевают и с ребятами играют. Захотелось ей узнать и увидеть их поближе, набежавшая волна с головой её накрыла, подхватила, закружила и как лёгкую пушинку за собой понесла. Андриан мгновенно сметил, и девицу он приметил и, не думая, с размаху в речку бросился спасать неизвестную девицу. Не успел схватить девицу, как волна его накрыла, понесла и закружила. Бултыхался он в реке, пена глаз его касалась, и не видел он в воде ни девицу, ни людей. И с волнами он боролся, так устал, что решил: пусть волны злятся. Вдруг увидел он девицу, на гребень волны её бросало, взмахом рук своих больших он девицу поднимает, и к себе он прижимает. Плыть вдвоём, конечно, трудно, тяжела была она, плыть сама уж не могла. Вот опять водоворот закружил и завертел, и с девицей молодой Андриан вниз полетел. Одно мгновенье – и вот чудное виденье открывается ему: берег зеленью покрыт, и в долине видна избушка, там и женщина в платке, что-то варит на костре. Вот волна опять накрыла, подтолкнула, понесла, на песке остановилась, парня с девицей спасла. Андриан девицу поднял, и к костру он зашагал, посмотрел, остановился, на траву кладёт девицу, наклонился – она не дышит, нажимает ей грудь, раз, другой – вода пошла, вот девица задышала, и румянец появился, веки тихо встрепенулись, и открылись глаза, и видна была слеза, от солнечных лучей слёзы сильно заблестели и рассыпались кругом ярким серебром. Увидала Андриана, вмиг испуг в её глазах, неужели этот парень из пучины её спас. Как красив он был собой: голубые глаза словно были небеса. Он увидел, что девица из-под опущенных ресниц за ним смущённо наблюдает. Говорит ей Андриан: «Ты откуда, где живёшь, как зовут тебя, девица?» – «Я княжна, Ариадной наречена, и живу я далеко, и найти нас нелегко. Наш народ живёт в лесах, занимается хозяйством, речка рядом протекает, там с девицами гуляем. Мы лежали у реки, волны песнь нам принесли, и напев был так хорош, что по телу прошла дрожь. И хотела я узнать, кто чудесно так поёт и какой живёт народ. В речку тихо я вошла и против теченья поплыла, тут меня волной накрыло, закружило, завертело, выплыть всё же я хотела. Но волна вновь подхватила, я сознанье потеряла». Андриан щеки коснулся, нежно так поцеловал, что в глазах её больших своё отражение увидал. Удивился, засмущался, взор свой опустил, и о чём-то сокровенном парень сразу загрустил. Но недолго предавался настроенью своему, и с девицей он подался к затухавшему костру. Сидит женщина, взгляд не сводит с молодца. Говорит она ему: «Спас ты юную княжну, что жила в лесу густом, рядом бурная река, широка и глубока. Тот народ, что так живёт, любил милую княжну, и теперь они в печали, что княжну так потеряли». Она к девушке подходит, хитрых глаз своих не сводит и шершавою рукой головы её коснулась и чему-то улыбнулась. В дом гостей она зовёт и за стол сажает их, подаёт вино из бочки, хлеб и масло, молоко, виноград, арбуз и дыню, одним угощала и без устали трещала. В сон клонило молодых: и от сытного обеда, боли, страха перемен, в один день это случилось, жизнь двоих переменилась. Видя, как они устали, она в спальню их ведёт и в кровати их кладёт: Андриана на большую, Ариадну на меньшую. Нежно их ласкает, про себя всё напевает, и особый нежный взгляд она с девушки не сводит, по золотым её власам рукой с нежным трепетом проводит. Этот взгляд, прикосновенье только матери доступно, из глубоких глаз больших ручьями слёзы полились. Она вспомнила былое: детство, юность и любовь, и забилось сердце вновь. Их семья хоть небольшая, но известная была, мать, отец её, два брата жили в мире небогато, природа одарила её небесной красотой, и парней она пленила, драки часто возникали у парней из-за неё. Вся деревня порешила семью выгнать из села, пусть живут они со своей красавицей-девицей, может, выйдет за царя, будет жить в большой светлице, будут песни петь ей птицы. Хохотали до утра и избавиться от них были рады. Но бывает, что насмешка чистой правдой может быть. Из толпы выходит парень, очень строен и красив, к отцу девушки подходит, скромно, тихо говорит: «Я готов на ней жениться, будет мне она княжной и любимою женой, не печальтесь, увезу я вас отсюда, и увидите вы чудо. Вы не видели такого: горы, реки и леса, изумрудные озёра, там живёт мой народ, он разводит скот и птицу, рыбу ловит, он свободен и умён, здравым смыслом наделён». Семья быстро собралась, из деревни подалась. Долго ли ехали, не знаю, им встречались на пути реки, горы и леса, и нелёгок был их путь, но они не унывали, за молодыми наблюдали; они нежно ворковали и пути не замечали. Им казалось всё прекрасно, будут жить, детей растить и поместьем управлять. Долог путь, и вот конец, перед ними тёмный лес, ни тропинки, ни просвета. Так куда же мы попали? Мы такого не видали, чтобы лес такой стеной был высокий и густой. Парень слабо усмехнулся: «Вы не бойтесь, вдоль поместья моего лес густой стеной стоит, к нам враги не заберутся, даже если бы хотели». Под уздцы коня берёт, к лесу с лошадью подходит, наклонился и в земле кольцо огромное находит. За кольцо берётся руками, с силой в сторону ведёт, и деревья поредели, даже ели заскрипели, и открылась дорога, она широка не была, одна подвода лишь прошла. Князь вернулся, снова он кольцо берёт, снова он его отводит и под дерево кладёт. Лес стоит опять густой, в нём не видно ни тропинки, и пробраться нелегко. Ехали полем,