…Ночь. Холод. Страх и ненависть. Боль утраты. Пустота на месте сердца. Сплетает клубок старуха-память. В черной пыли – затертые чужаками багровые капли. Отец… Разжать руку, с дрожью схватиться за меч. Стереть из памяти радость и гордость, мечты о том, как когда-нибудь эти руки сами сожмут твою ладонь на холодной рукояти. Остерегут, напомнят: береги, теперь твое время пришло заступиться за нас. Как мы берегли, так и нас беречь будешь. Мать… Подойти, сесть рядом, припасть щекой к застывшей красной патоке, измаравшей живот. Вырвать с корнем заливистый смех и наполненный любовью взгляд, ласковые руки и звенящий серебром счастливый голос: скоро братик у тебя будет, сынок, так ворожея сказала, рад ли? Разбить хрусталь тишины криком-воем, поделить себя между ушедшим солнцем и пришедшей луной. И долго ждать, когда утихнет боль. Да так и не дождаться…
Я с шипением, сквозь зубы втянул пряный, холодный воздух. Передвинул поудобнее ноющее колено и посмотрел в желтые глаза виглара. Знаменитый серебряный меч комиссара лежал на столе между нами. На лезвии тускло мерцала вертикальная линия черненой гравировки: «иса», руна вечного льда.
– Я не люблю убивать безоружных, – раздался негромкий спокойный голос, – и вы вправе мстить за свой род. Вы за этим меня позвали?
– Нет, комиссар, – я опустил «господина», но Иса промолчал. – Я хотел попросить вас о помощи. Мстить я не буду. Не потому, что боюсь проиграть, а потому, что вы исполняли приказ. И мстить нужно не вам.
– Вы собираетесь бросить вызов лорду? – комиссар откинулся на спинку стула, не отводя испытующего взгляда.
Кровная месть – нерушимый закон Северной Границы, понятный любому ее обитателю. И когда-то я и вправду мечтал о ней, жил ею, дышал только ради нее, берёг, словно какую-то реликвию, единственное наследство, кроме памяти, искромсанной до одного бесконечного дня. И постепенно настолько слился с ее тенью, что перестал замечать. Привык к тлеющему на границе сознания костру ярости. Чистой ярости, не имеющей ни причины, ни цели своего существования. Я и сейчас с легкостью могу протянуть руку, зачерпнуть полную горсть этого всеопаляющего пламени, и от него не убудет ни капли.
Но что мне даст заведомо проигрышный поединок с повелителем хатров? Смерть от чужого меча, которая не вернет мне прошлое, но отнимет будущее у всего мира? И даже если отсрочить этот поединок – исход будет один. Еще неизвестно, смогу ли я вернуться в Моокрогг из пространства Престола, назначать дуэли – курам на смех. Да и бросать вызов сюзерену своего единственного союзника… Хатры считают месть священным правом каждого, но никто не обязывает Иса помогать тому, кто покушался на жизнь его повелителя. А мне нужна его помощь, как ни крути. Поэтому я не стал отвечать, просто задал вопрос, который давно меня мучил: