Можно повернуть назад, войти в дом, что охраняет собака, которая никогда не потеряет след давно пролитой крови. Остаться и ждать, когда свершится задуманное, след потеряет значение, а дорога лишится смысла. Ждать бездействия и покоя.
А можно пойти вперед, навсегда позабыв тропу к призывно открытой двери, за которой все так предсказуемо и просто, пройдено не тобой, но до тебя, и потому неуловимо знакомо. Пойти вперед и увидеть, чья тень ложится на беспокойную гладь верескового моря.
Я колебался, разрываясь надвое. Страх. Страх неизведанного, что накрепко въелся в душу еще до рождения. Это он позволяет выживать. Но он же губит чувством излишней защищенности, сужающей границы ведомого. Я стоял на границе двух сущностей долго, очень долго, пока не понял, что колебания лишь усиливают страх. И тогда шагнул вперед.
…За спиной полыхал пожар. Снова горела жесткая стерня, чумным флагом стелился меж деревьями дым. А когда стих гул жадного пламени и тишину осознания тревожил лишь треск лопающихся от жара углей, из верескового марева поднялся на лапы зверь. Черный волк с ядовито-желтыми глазами, горящими безумием. Туманный образ застывшей во времени ярости. Мощные когти на жилистых лапах глубоко врезались в твердую землю, в мохнатой глотке заклокотало свирепое рычание.
Я нашел своего зверя. Но смогу ли подчинить его себе? Время покажет…
Иса внимательно наблюдал, как стягивается рана на груди инициируемого, оборачиваясь кривым широким шрамом. Комиссар не сказал всего, только то, что посчитал необходимым открыть сейчас. Сейчас, когда Север обрел пусть малый, но шанс вернуть утерянный когда-то Меч. Интересы Границы всегда стояли для хатра на первом месте.
В остекленевших серо-стальных глазах человека не было жизни. Да и не должно быть. Урожденный некромант не просто имеет дело с нежитью, он обладает почти такой же скоростью реакций, что позволяет ему стоять практически на равных с большинством неживых противников. И ради таких способностей приходится кое-чем поступиться.
Нет выхода из этой петли памяти. Урожденный мертв наполовину, но вторая часть души и сознания помнит о своей утрате. И раз за разом напоминает об этом. Выхода нет, но есть передышка, дающая послабление натянутым нервам и сгорающему заживо разуму. Для каждого – своя.
Мертвый взгляд урожденного поймал в ледяные когти сердце, в глубине зрачков постепенно гасло обжигающе-холодное синее пламя.