– Удивительно, но с тобою, порой, просто невозможно спорить, – после секундного раздумья Рари рассмеялся. – Птицы не всегда так бесполезны, как кажется. Раньше, когда птицу видели…
Вдруг, не имея на то никакой ощутимой причины, плацерий осёкся, скорчив гримасу неизъяснимой досады.
Гики не знал, что нужно говорить в подобные моменты, поэтому промолчал. Рари всегда был невероятно добр к нему, но часто он произносил много непонятных вещей, а иногда, и вовсе бросал говорить, как в этот самый момент, так и не доведя свою мысль до конца.
– Лула когда-нибудь прикончит меня…, – только и пробормотал он в задумчивости.
– Прикончит? – удивленно переспросил Гики. Раньше ему уже доводилось слышать это странное слово от Рари.– За что?
Лула хоть и была довольно жёстким плацерием, одной из тех, что почти никогда не вели отвлечённых бесед с работниками, но все-таки садовнику казалось абсолютно невероятным, будто она способна убить человека собственными руками.
Рари изучающе посмотрел садовнику прямо в глаза и сказал с каким-то особенным нажимом:
– Ты бы лучше работал над своим проектом…, – и вновь осёкся.
После короткой паузы, он, слегка тряханув головой, будто прогоняя заставшее его врасплох наваждение, совершенно серьёзно произнёс:
– Не обращай внимания. Это просто такое выражение. Я, как и каждый из нас, не всегда делаю всё как надо.
– В этом нет ничего страшного, – с братской нежностью успокоил своего приятеля Гики. – Идеально лишь Слово, а мы – хранители Его, имеющие силу стремиться к Абсолюту…
– Потому и стремящиеся, – закончил за него знакомые всем строчки Рари. – Стремимся… Ты прав…ты очень прав.… Только и делаем, что стремимся.
###
Гики нравилась его жизнь. Круглые периоды он проводил в оранжерее, ухаживая за бесчисленными представителями флоры, ежепериодно прогрессируя в этом нелёгком, но бесконечно интересном деле. Каждый сорт растений требовал специального индивидуального раствора и соответствующего освещения, которое иногда приходилось выключать. Интересно, почему? Наставник еще в школе рассказывал им, что Мир был создан в абсолютной тьме, а сама темнота – есть неотъемлемая часть всего сущего. Допустим, это так, но не проще ли было сделать всё живое одинаково неприхотливым и светолюбивым?
Гики стремился объяснять мир через Смысл Слова, и, доводы учителя вроде бы объясняли, почему растения необходимо оставлять на какое-то время без света. В пользу тьмы говорил и опыт. Каждый раз, проснувшись, садовник обнаруживал, что стволы его подопечных становились сильнее, а плоды будто бы сами собой наливались силой и соком. Иногда ему казалось, что отсутствие света временами дает растениям гораздо больше, чем, собственно, сами лампы и удобрения. Интересная закономерность! Даже метафоричная. Но всё-таки, в словах Наставника чего-то не хватало. Какой-то шестерёнки – важного элемента.