Ну, кроме Аль-Бенгази и Сирьи, но я подозревала, что первое – это имя, а второе – географическое название.
– Я как-то здесь очутилась… – выдавила из себя, после чего замерла, прислушиваясь к собственному голосу.
– Не пугайся, – усмехнулся спаситель. – Я – маг и вернул тебе знание Исконного языка, на котором говорят в нашей стране. Его знание заложено у всех младенцев Андалора с самого их рождения.
Тогда-то я испугалась еще сильнее. О чем он вообще говорит?!
– Значит, тебя здесь бросили? – продолжал допытываться мужчина. – Оставили, чтобы сожрали Темные, а сами сбежали? Или их тоже сожрали?..
– Бросили, – повторила я за ним, пытаясь привыкнуть к звучанию нового языка.
Тот, кто назвал себя магом, кивнул.
– Как тебя зовут, жертва? – поинтересовался у меня.
Он снова что-то сделал, и саднящее, обгоревшее на солнце лицо перестало болеть. Заодно я почувствовала себя значительно лучше, словно ко мне вернулось не только знание изначального языка Андалора, но и часть растраченных в этом городе и под палящим солнцем сил.
– Жертва, – повторила за ним. – Я что, сплю?
– Не похоже, – усмехнулся незнакомец.
– Может, я умерла и это загробный мир?
– Тоже не угадала, хотя ты была в шаге от него. И все-таки, как твое имя? Или мне и дальше называть тебя «жертвой»?
На жертву я не согласилась, покачала головой.
– Ли… – начала было, но осеклась.
Хотела ему сказать, что меня зовут Лизавета, но внезапно поняла, что это словно трудно произнести на новом языке. Лизой меня звали только близкие люди, а от «Лизок», «Лизхен», «Лизетт» или «Лизунчик» тошнило, так что…
– Элиз, – сказала ему. – Меня зовут Элиз.
Таким именем меня всегда называла бабушка, и мне оно очень нравилось.
– Откуда ты, Элиз? – поинтересовался мой спаситель.
Не успела я придумать, как вместить в этот язык слово «Россия» и вообще, стоит ли вмещать, потому что о моей родине здесь вряд ли слышали… Да и у нас исконный андалорский не входил в школьную программу.
Как и магия.
– Похоже, в Сирью тебя увезет кое-кто другой, – неожиданно произнес мужчина.
Повернул голову и, нахмурившись, уставился в безоблачное, ярко-голубое небо, словно пытался в нем что-то высмотреть. Вот и я посмотрела, но так ничего и не увидела.
– Мне придется тебя оставить, – добавил он.
– Что?! Нет! – в полнейшем ужасе воскликнула я, испытав истерическое желание сейчас же вцепиться в его куртку или повиснуть на одном из ужасающих скатов, которые сейчас не казались мне такими уж и страшными.