– Входите.
Дверь открылась. Сотрудник принес мне одноразовый халат и маску. Я надела их и следом за ним вошла в морг. Мое внимание привлекло огромное тело, накрытое тканью, оно лежало на койке в самом центре. Взглянув на ноги, видневшиеся из-под съехавшего покрывала, я сразу поняла, что это был дядя. Щиколотки с густыми темными волосами, необычно крупные больше пальцы и очень-очень полные лодыжки. Вдруг я обратила внимание на незнакомый узор. Это была вытатуированная надпись. Под едва заметной косточкой лодыжки виднелось слово «Murthe», расположенное полукругом, словно губы, растянувшиеся в улыбке. Я понятия не имела, что оно значило и с каких пор вообще у дяди была татуировка.
– Опознайте покойного! – Голос сотрудника отвлек меня от разглядывания надписи.
Он сдвинул с трупа покрывало до груди и сделал шаг назад. Я внимательно посмотрела на мертвого мужчину. Аккуратная лысина, окладистая борода, густые брови, уши, несколько завернутые внутрь, и следы от ветряной оспы, похожие на слезы, – это действительно был мой дядя. Всегда красные щеки побледнели, а шея, с которой обычно стекал пот, выглядела абсолютно сухой.
Пристально глядя на тело дяди, я вспомнила одно зимнее утро. Мне было четырнадцать. Сильный снегопад продолжался уже два дня подряд, и снега выпало по голень. Дядя расчищал дорожку между домом и складом. А я набрала воды в электрический чайник и положила на стол маршмеллоу и пакетики с порошковым горячим шоколадом. Ожидая, пока вода закипит, я посмотрела в окно и встретилась взглядом с обнаженным тощим мужчиной, стоявшим за заиндевелым стеклом. Костлявыми руками он сжимал женскую ладонь с накрашенными красным лаком ногтями. На ее тонкие пальцы были надеты кольца; на хирургически ровном срезе у запястья виднелись круглые белые кости. Мое тело покрылось гусиной кожей, сердце заколотилось. Я открыла выходящее на задний двор окно кухни и позвала дядю. Я надеялась, что все окажется сном. Чем-то вроде кошмара, который видишь, уснув поздно ночью, и, завернувшись в одеяло, отчаянно ждешь, чтобы тебя кто-нибудь разбудил. В этом сне я изо всех сил звала дядю и верила, что совсем скоро он придет со стаканом холодной воды, разбудит меня и усадит рядом с собой. Но выражение его лица было серьезным. Он вытащил лопату, застрявшую в высоком сугробе. Снег захрустел под его шагами – он шел с заднего двора на передний. Мне не хотелось снова видеть обнаженного мужчину, поэтому я залезла под стол и закрыла глаза. Я думала, что вот-вот донесутся крики или ругань, но снаружи было тихо. Пролетело где-то десять, двадцать или даже тридцать минут. Дядя открыл входную дверь, вошел и снял мокрые от снега носки.