– Нельзя быть такими нетерпеливыми, – сказал дядя, снова очищая гриль.
– Но мы не предпринимаем никаких действий, и красные коды перестают нас уважать. Нужно хотя бы показать, что мы готовы перерезать горло главе азиатского филиала «Вавилона». Тогда все поймут, что Чон Джинман по-прежнему в добром здравии, – запальчиво сказал Брат. Вены на его шее вздулись от напряжения.
Я думала точно так же. Пока мы бездействовали, количество деловых партнеров уменьшалось, а число тех, кто продал свою честь за деньги, росло.
– Да как можно что-то сделать, если мы даже не знаем, где живет этот глава филиала? К тому же не каждый возьмется за такой бизнес. Он не сможет долго продолжать так безрассудно продавать все подряд, пачкая кровью руки молодежи. Даже собака не может жить, питаясь только экскрементами. Они тоже скоро это поймут и отступят.
Будто побежденный словами дяди, Брат сгорбился, опустил руки и покачал головой.
– Кто занимается такими делами? Дядя, ты ведь лучше всех знаешь, кто должен зарабатывать деньги, а кто – набирать кредит доверия.
Для владельца крошечного магазина в Корее – стране, которая едва ли занимала на карте мира полногтя, – он слишком бравировал.
– В мире есть три типа людей. Те, кто верит другим, те, кто только делает вид, что верит, и те, кто громче всех кричит, что никому не верит. Хочешь спросить, к какой категории принадлежу я? Ко всем трем. Верю тем, кто делает вид, что верит мне, хотя на самом деле это не так, и при этом утверждаю, что никому не могу доверять. А вот «Вавилон» не принадлежит ни к одной из этих категорий. Они никому не верят, но при этом не притворяются и не кричат об этом. Они погубят себя сами.
Логика дяди казалась странной. Он подошел к крану, открыл его, взял конец резинового шланга и направил на гриль.
Однако не только старый танк времен Второй мировой мог вызвать у него такую реакцию. Скажи я ему, что ушла из академии, конец шланга был бы направлен не на гриль, а на меня. Ведь я нарушила обещание, которое давала при каждой встрече. Дядя твердил, что я должна закончить университет – только тогда он позволит мне участвовать в управлении нашим магазином.
– Уверена, что тебе это не понравится, но мне нужно кое-что сказать.
Пришло время признаться. Дядя, начавший протирать гриль сухой тряпкой, посмотрел на меня расфокусированным взглядом.